Избранное. Компиляция. Книги 1-11

Пулман Филип

– Ну, посмотрим. А как оно там, внутри? Где они держат детей?

– Там есть детская, в ней малыши живут днем и ночью. Это на втором этаже, возле монашеских келий.

– Келий? Это камеры, что ли? – воскликнула Элис.

– Так у них спальни называются, – объяснил Малкольм. – А план вы можете нарисовать? – обратился он к женщине.

Миссис Симкин внезапно так смутилась, что Малкольм понял: она не умеет ни читать, ни писать. И как рисовать карту или план тоже понятия не имеет. Ему сделалось стыдно за свою просьбу,

так что он поспешил продолжить:

– Сколько лестниц туда ведет?

– Одна спереди – большая, и еще другая, черная, – поменьше, для уборщиц и слуг вроде меня. Есть и еще одна, но я ее никогда не видела. Иногда у них бывают гости, в том числе и мужчины – и им негоже встречаться с монахинями… да и со слугами тоже, так что они ходят по своей собственной лестнице. Но она ведет только в гостевые комнаты, а они там отдельно от всего остального аббатства.

– Хорошо. А вот если вы поднимаетесь по лестнице для слуг, куда вы первым делом попадаете на втором этаже?

Деймон женщины что-то ей зашептал. Она послушала и сказала:

– Он мне вот что напомнил: на втором этаже есть лестничная площадка с дверью. И вот она ведет как раз в коридор, где у них детская.

– Что еще есть в том коридоре?

– Напротив детской – две двери в кельи. Там ночуют монахини, чья очередь присматривать за детьми.

– А сама детская как выглядит?

– Большая такая комната, с кроватями… ну, не знаю. Кроватей двадцать, наверное. И колыбельки.

– А совсем маленьких детей там много?

– Не всегда. Обычно одна-две кровати пустые стоят, на случай, если новеньких привезут.

– А сколько примерно лет этим детям?

– Меньше четырех, я думаю. Потом их переводят в основное здание. Детская в том крыле, где кухня. Кухня на первом этаже, а она прямо над ней.

– А что еще в том коридоре, где детская?

– Справа перед детской – две ванные. А, еще тем сушильный шкаф для одеял и всякого такого.

– А кельи, стало быть, слева?

– Да.

– Получается, что за детьми следят всего две монахини?

– Еще одна спит в детской.

Деймон снова что-то ей шепнул.

– Да, и не забудьте: они всегда очень рано встают, на службу.

– Я помню. Они и в Годстоу всегда так делали.

Даже если удастся проникнуть внутрь, времени, чтобы найти Лиру и скрыться с ней, будет не так уж много. И выдать их сможет что угодно – достаточно, чтобы хоть один ребенок в детской испугался незнакомцев и заплакал.

Малкольм расспросил миссис Симкин о расположении дверей и окон в кухне и вообще обо всем, что только мог придумать. И чем больше он слышал, тем труднее ему казалось все предприятие… и тем мрачнее он становился.

– Что ж, спасибо вам большое, – сказал он наконец. – Все это очень полезно.

Женщина кивнула и вернулась назад, к очагу.

– И что мы будем делать со всем этим? – тихо спросила Элис.

– Заберемся туда и спасем

ее. Но представь, что там двадцать малышей и все спят! Как мы узнаем, кто из них она?

– Я ее узнаю. Лиру ни с кем не спутаешь.

– Когда она не спит – да. Пан узнает Асту и Бена тоже. Но если она будет спать… Мы же не можем перебудить их всех.

– Я не ошибусь. И ты вообще-то тоже.

– Ну, хорошо. Сколько сейчас времени? Начало ночи или уже конец?

– Я только знаю, что темно.

– Ну, тогда пошли.

– Ты себя уже нормально чувствуешь для такого?

– Да, мне уже гораздо лучше.

На самом деле у Малкольма еще все болело, и голова слегка кружилась, но сама мысль о том, чтобы прохлаждаться в пещере, пока Лиру держат под замком, была ему невыносима. Он медленно встал и двинулся к выходу, тихо, осторожно, без лишнего шума. Элис между тем собирала вещи и увязывала их в одеяло, как Боутрайт.

– То печенье, которое она так любит, – тихо сказал Малкольм Элис, очутившись снаружи. – Оно все еще в каноэ?

– Сюда мы его не приносили. Наверняка да.

– Надо будет дать ей одно, чтобы не кричала.

– Да, если…

– Следи, чтобы за нами Эндрю не пошел.

– Ты дорогу-то до каноэ помнишь?

– Если будем идти все время вниз, рано или поздно дойдем.

На это он, по крайней мере, надеялся. Даже если Джордж Боутрайт уже совсем пришел в себя (что было сомнительно), вряд ли стоило просить его проводить их до лодки. Он бы захотел знать, куда они собрались и что намерены делать, – и непременно стал бы отговаривать.

Малкольм выбросил эти мысли из головы. Похоже, у него появилась новая способность: теперь он мог по собственной воле прекратить думать о том, о чем думать не хотел. Шагая по озаренной луной тропинке, он то и дело отталкивал куда-то в сторону мысли о маме и папе и о том, как им, наверное, сейчас плохо: думают, куда он пропал, жив ли, как найдет дорогу домой посреди потопа… Под дубами царила тьма, так что неважно, какое у него сейчас лицо, все равно никто не видит… К тому же, он и с этим быстро справился – всего за несколько секунд.

– Вон уже и вода, – сказала Элис.

– Идем тише, – скомандовал он. – Тут могут и другие лодки шастать.

Они стояли неподвижно в древесной тени, глядя во все глаза и слушая во все уши.

Впереди простиралась водная ширь. Никаких посторонних звуков, только шелест волн о траву и кусты.

Малкольм попробовал вспомнить, где они бросили лодку, слева от тропинки или справа?

– А ты помнишь, где…

– Да вон же она, смотри, – ответила Элис.

Она показывала налево; Малкольм проследил за ее взглядом и действительно увидел лодку. Та стояла почти на виду, но при этом всего мгновение назад ее как будто там и не было. Луна светила так ярко, что под деревьями все тонуло в путанице теней.