Избранное. Том 3. Зеленое тысячелетие. Рассказы

Лейбер Фриц Ройтер

Джордж, ты не мог бы сделать мне небольшое одолжение? Приходи сегодня вечером на спектакль. После представления мы с тобой еще раз все обсудим, уже более обстоятельно. И вот что еще. Видишь, вон там, на столе, книжку? Так вот, у меня есть все основания считать, что она касается одного моего пращура. Возьми ее с собой. Прочти. Но Боже тебя упаси показать ее Делии! Понимаешь, Джордж…

Он умолк, так и не докончив фразы. Похоже, он собирался посвятить меня в одну из своих сокровенных тайн, но на лице его вновь появились суровые черты отчужденности.

— А сейчас оставь

меня, — глухо промолвил он. — Наш разговор… да еще этот старый кретин Франетти!.. В общем, у меня нервы тоже ни к черту.

Я подошел к столу, аккуратно положил на него Панча и взял в руки старую-престарую книжицу с пожелтевшими страницами.

— Увидимся вечером, после спектакля, — на прощание сказал я.

Когда я закрывал за собою дверь, мне показалось, что в глазах Лэтропа холодным пламенем зажегся тот же самый страх, что я видел в глазах Делии. Но на этот раз не страх — ужас. И тогда только я вспомнил, что за все время нашего разговора Лэтроп ни разу не вынул руки из карманов.

Ко мне подбежала Делия. Было видно, что она плакала.

— Что же делать, Джордж? Что же нам теперь делать? Что он тебе сказал? Что?

Ее возбужденное состояние и почти предгорячечная манера говорить, увы, должен признать, полностью подтверждали слова Джока о невропатических галлюцинациях.

— А правда, Делия, — обратился я к ней, — что он уговаривал тебя обратиться к психиатру?

— Да, а что? — Я заметил, как она вся напряглась. — А-а, Джок сказал тебе, что это все плоды моего воображения, и ты поверил ему? — с горечью заключила она.

— Да нет, вовсе нет, — соврал я. — Но мне нужно некоторое время, чтобы все хорошенько обдумать. Вечером я иду на спектакль. Там поговорим.

— Он все-таки убедил тебя, — настаивала Делия, схватив меня за рукав. — Ты не должен ему верить, Джордж. Он их боится! Он… Он еще в большей беде, чем я.

— Отчасти я с тобою согласен, — сказал я, на этот раз не будучи уверен, правду ли говорю или нет. — А после представления мы все с тобою обсудим.

Тут вдруг она отпустила мой рукав и отшатнулась от меня.

— Если ты мне не поможешь, — сказала она, тяжело дыша, — я знаю, как можно узнать, права я или нет. Наверняка.

— Ты… Что ты имеешь в виду, Делия?

— Сегодня вечером, — проговорила она срывающимся голосом, — ты это узнаешь.

Как я ни настаивал, большего добиться от нее я так и не сумел. Я простился с Делией, но еще долго у меня перед глазами стояло выражение ее лица, ее зрачки — два безумных холодных бриллианта в золотистой оправе волос.

Быстрым шагом я миновал коридор и спустился вниз по лестнице.

Выйдя из кромешной тьмы подъезда, я словно окунулся в кромешный ад, но 42-я улица с ее вечно кипящей толпой мне показалась раем. Приятно было видеть это множество людей, идти вместе с ними, подставляя бока чужим локтям, и к черту забыть все выдуманные страхи и ужасы, населявшие квартиру Делии и Джока Лэтропов.

Я бросил взгляд на книжицу, которую сжимал в руке. Шрифт был древним, и буквы плясали по строкам. Листы сильно пообтрепались по краям. Я прочел длиннющую надпись на титульном листе:

ПРАВДИВЫЙ

РАССКАЗ, записанный рукою некоего заслуживающего доверия джентльмена из уст одной Высокочтимой Особы, излагающий обстоятельства жизни и смерти ДЖОКИ ЛОУТРОПА из Англии, устроителя кукольных представлений, и повествующий о том, что, по предположению многих и многих, смерть его была сопряжена с вышеупомянутыми куклами.

На улицы и крыши Нью-Йорка с неба бесшумно спрыгнула ночь. Мой офис стал похож на кладбище теней. С места, где я сидел, был виден окаменевший мастодонт Эмпайр Стейт Билдинг, громадным клыком выпирающий над мелкозубой челюстью горизонта.

Я потер усталые веки. Все те же мысли кружили в голове. Кому я должен верить? Делии или Джоку? Что могло довести человеческий рассудок до такого помрачения, что он превратился в неуправляемый генератор сумасбродных, чудовищных подозрений? И чей именно рассудок? Ответы на эти вопросы вряд ли можно было отыскать в голове обыкновенного частного сыщика.

Уже начало смеркаться, и я придвинулся вместе с книжкой поближе к окну. Затем еще раз прочел два абзаца, которые произвели на меня особенно сильное впечатление.

В те времена ходили слухи о том, что Джоки Лоутроп заключил союз с дьяволом, дабы достичь в искусстве своем большего совершенства. Многие люди могут засвидетельствовать, что куклы его действовали и двигались со столь диковинной ловкостью, коей обычный христианин не может достичь. Однако Джоки никогда не имел помощников и никому не соблаговолил объяснить, что движет его человечками…

Рассказывают, что Молл Сквайерз и некий французский доктор ни слова не проронили о том, что ощутили, когда впервые увидели труп Джоки. Доподлинно известно, что сердце его пронзила длинная тонкая игла, а руки его были отсечены в запястьях. Жена Джоки, Люси, конечно же, предстала бы перед судом присяжных по об винению в убийстве, но после смерти мужа ее больше никто не видел. Молл Сквайерз поклялась на Святом писании, что руки у Джоки забрал дьявол в уплату за нечистую силу, которая помогала в мастерстве кукольнику. А некоторые, и таких немало, утверждают, будто он был убит своими же куклами, кои избрали своим орудием иглу как наиболее удобное оружие смертоубийства в их маленьких руках. Припоминают, что однажды священник Пенроуз предал Джоки анафеме со словами: «Это — не куклы, а исчадия ада, и те, кто узрит их, — да будут прокляты».

Я откинул книжку в сторону. Какое человеку дело до событий, происшедших полтораста лет назад? Какой-то слабый отголосок из недр восемнадцатого столетия, наполненного страхом и предрассудками. Особенно когда автор этих сумасбродных строк явно претендует на сенсацию.

Правда, имена Лоутроп и Лэтроп звучат почти одинаково. Да, Джок еще говорил, что он якобы имеет и другие доказательства того, что является прямым потомком этого Лоутропа.

Книжка меня просто разозлила. Было такое ощущение, будто кто-то хочет запугать меня детскими сказочками о гоблинах и привидениях.