По обе стороны дорогиколеблется над полем стынь.Тепла редеющего крохисклевали петухи-кусты.Над ними туча низко виснет,и оттого трудней дышать,и оперенья ярких листьевне удержать, не удержать.Ведь провода, и те ослабли,по ним, провисшим, там и тутползут беспомощные каплии замерзают на ходу.По тропке, твёрдой от морозца,в чуть тёплый дом назад вернусь.А там опять встречает осень:то скрип, то мрак, то вздох, то грусть…И лишь одно покоит душупод хрип обмёрзших тополей –что
грянет снег и станет лучше,хотя б синее и белей.На землю ляжет он невеско,по ней соскучившись давно,как будто белой занавескойзадёрнет серое окно.1971
Пейзаж
Шумят осины у рекии тянут к небу руки белые.Прошли дни тёплые, дни первые,пришли последние деньки.Зима уже не выжидает:в траве – замёрзшая роса.Октябрьский ветер выжигаетнасквозь продрогшие леса.Вот пристань. К ней сынишка-катерспешит прижаться что есть сил.А в Волгу медленно, по каплестекает золото осин.Склонилась ива, как лосиха,земля вздыхает глубоко.И пусто стало, и красиво,и одиноко, и легко.1971
«…Когда душа поёт иль плачет…»
…Когда душа поёт иль плачет,словами трудно объяснить,как эта встреча много значит,как, тонкая, крепка вдруг нить.И, вспоминая близость глаз,волненье слов, стыдливость ласк,поймёшь отгадку в том секрете:не в первый, а в последний разты полюбил на этом свете.1971
«Где тишина лежит…»
Где тишина лежитда фонари моргают,трамвай-олень бежитянварскими снегами.Вчера метель мела,а нынче ночь спокойнаи оттого светла,что мы не спим с тобою,что улочкой бредём.Мелькнёт такси,как кошка,да твой высокий домглядит одним окошком.Вот так бы много лет…Скрипят твои сапожки…А рельсы так похожина свежий санный след.1971
«До краёв был наполнен тобой…»
До краёв был наполнен тобой,ничего не изведавший злого.Я не знал, что такое любовь,я стеснялся красивого слова.Когда вечер огнями рябели кололись насмешливо звёзды,просто нёс свое сердце тебе,ты же – шла на свидание просто…К Волге зимней бежал на заре.Как дитя, был покорен, послушен.И казалось – чисты были души,будто первый снежок в декабре.Но явилась иная пора,я-то думал, она – за горами.В городских коммунальных дворахтот снежок испылили коврами…Равнодушно захлопнулась дверь,и остыли глаза твои, речи…Мы другие, чужие теперь.Что ж боимся нечаянной встречи?Мы поверили: жизнь, мол, права,не готовим друг к другу побега.Что же кружится так головакаждый год от декабрьского снега?..1971
«Ветер рыхлит дерева…»
Ветер рыхлит дерева,хлопают ветви крылами.Что ж это, милая, с нами?Что ж не отыщем слова?Здесь же когда-то с тобойшли по ноябрьской аллее,шли и надежд не жалели,сказкой назвали любовь.Как он, ноябрь, огрубел!..Свищет безлистая полночь.Но, как соломинку, «помнишь?»хочется бросить
тебе.Только слетает «прощай».Вот и шагов удаленье…Глухонемые деревьяруки к нам тянут, мыча…Будто бы знают о том,что так неискренни речи,что наши души трепещут,как две реки подо льдом.1971
«Светил всю ночь сирени куст…»
Светил всю ночь сирени куст,молчала узкая дорога.Был воздух от цветенья густ,собаки лаяли далёко.И было мне шестнадцать лет,я на свиданье шел в кепчонке.И не было на всей землежеланней для меня девчонки.…В глазах твоих огни качались…Гуляка-кот в саду сновал…Потом мы два часа прощались,кружилась сладко голова…И, руки робкие отняв,в апрельской той неразберихеты ускользала от меняв сирень и дальше, в домик тихий…Я шёл с окраины домой,весь полон радостной тревогой.И мне кивали головойфонарь и тополь над дорогой.Я шёл. Рассвет уж торопился,и был он непорочно чист.И образ твой во мне светился,как куст сирени той в ночи…Взлетал пушинкой на этаж,на цыпочках шёл по квартире.Смотрел в окно на дворик наш,и был он самым лучшим в мире…Теперь те синие годаперед глазами – будто пятна.С тобой любили мы тогда,но всё ж расстались навсегдамы незаметно, непонятно…Но что ж ты даже не кивнула,сегодня встретившись мельком,рукою даже не махнула,засуетилась, ускользнула…Что стыдного в ушедшем том?..1971
«По праздникам и просто в будни…»
По праздникам и просто в будни,в закатный час и поутруприносят к обелиску людицветы, чуть тёплые от рук.Колонной тихой, пешим ходомсквозь говор города и гудтуристы с дальних теплоходоввенки печальные несут.Они идут светло и грустно –станицы, сёла, города.Уложена цветами густомогила братская всегда.Цветам и гаснуть, и гореть,в них чей-то крик и слёзы скрыты…Но не согреть им, не согретьседые каменные плиты…1971
Гагарину
Уже и в мраморе, и в медизапечатлели облик твой.Озарены тысячелетьятвоей улыбкой золотой.Но не для скорбного прощанья,не сразу, а в большом труде,построим мы необычайный,бессмертный памятник тебе.И дело не в тяжёлой бронзе –а чтоб жило в нас с ранних леттвое стремленье к дальним звёздами к ближним людям на Земле.И мы присягу молча далисвоей космической судьбе:чем ближе мы к планетам дальним,тем выше памятник тебе.1971
«Я песнь, как мог, сложил…»
Я песнь, как мог, сложил.И за неё в ответе.Узнайте, как я жилна этом белом свете.Скажи о том, строка,кому-то вдруг, случайно, –что жизнь была строга,любовь была печальна.С весны и до весныбывало нелегко мне.Но только я не нылни сердцем, ни строкою.Что жезл судьбины строг,о том ли мы не знаем?И сами выбираемлюбую из дорог.1971