Избранное
Шрифт:
Он залез в пещеру и бросился на постель.
— Выходи! — грозно крикнул Зевс.
Арей стонал и плакал.
— Выходи! — кричал Зевс. — Я не шучу!
Арей завыл еще громче.
— Говорю тебе в последний раз! — приказал Зевс. Он произнес совсем негромко, но звенящим голосом. — Повинуйся, не то я метну в тебя молнию!
«От этого ты воздержишься», — подумал Арей, со стонами ворочаясь на постели из мха. Афродита же по грозному блеску в глазах Зевса поняла, что он не шутит. Ей стало страшно за Арея, и она вошла к нему в пещеру, сверкая золотым поясом на бедрах.
—
Этому призыву Арей противостоять не мог, он вышел из пещеры и принялся снова, вместе с Посейдоном и Аполлоном, укладывать золотые плиты. Афродита переходила от одного к другому, каждому улыбалась, и Зевс с удовлетворением наблюдал, как вокруг Прекрасной поднимаются стены дворца. Золото отливало зеленоватым блеском, будто в небо вздымался лес света, а между золотистой зеленью и небесной синью ледяной белизной сверкал снег. Из скалы бежали родники и возле ворот низвергались вниз, в бездну моря. В долине алели ягоды тисов. Прибрежные луга были пестры, как птичий гомон, а за ними тянулись черные ели, до той черты, где земля держит на себе небо.
Зевс потянулся на своем троне. Да, это будет обиталище, достойное царя богов, и теперь ему требуется дополнение в виде не столь массивных зданий из серебра и меди — так же как царь становится царем лишь благодаря тому, что его окружают не столь великие личности. Никакого отдыха после возведения дворца! С улыбкой взглянул царь на своего работящего сына, который кварцевым песком шлифовал колонны для портала. Артемида и Афина крыли крышу. И в этот миг Кратос и Бия подкатили к трону связанного Атланта — своего отца.
— Привет тебе, Атлант, властитель титанов, — проговорил Зевс.
— Властитель титанов Кронос, а не я, — возразил Атлант. — Я всего только тень, недостойная подобной чести. И все же тебя я приветствовать не стану, молодой похититель престола! И говорить с тобой не буду до тех пор, пока ты не развяжешь мои путы.
— Продолжайте строить! — крикнул Зевс богам.
Гефест вставлял в оконные проемы тончайшие листики слюды. Но как ни были они тонки, света покамест не пропускали. Афина завершала крышу из золотых планок.
— Стой, — крикнул ей Гефест, — оставь посредине отверстие, чтобы свет и воздух могли проникнуть в парадный зал!
— А если пойдет снег или дождь?
— Это место внизу будет свободно! — крикнул Гефест ей наверх. — Мы назовем его двором!
— Стало быть, у меня все готово, и у Артемиды тоже!
— Тогда идите сюда, будете украшать портал яшмой!
— А ну, поймай меня! — крикнула Артемида и спрыгнула с крыши: Лишь в этот миг она вспомнила, что кузнец хромой. Она замахала руками, но взлететь не смогла — было уже поздно. Она упала на Гефеста и увлекла его за собой в яму с кварцевым песком. Вот когда Арей мог бы злорадно расхохотаться, но он видел только Афродиту.
Атлант не удостаивал взглядом дворец, он не повернул головы и когда Артемида, упав, завизжала. Он молчал и смотрел на небо, как будто бы там все еще высился чертог Кроноса.
— Ты горд, властитель титанов, — сказал наконец Зевс. — Пока ты среди
Атлант не отвечал.
Гефест и Артемида, барахтаясь, вылезали из ямы.
— Ответь мне только на один вопрос, властитель титанов, — настаивал Зевс. — Если бы давеча вы победили и я попал бы к вам в плен, что бы вы со мной сделали?
Атлант не отвечал.
— Я не могу заставить тебя говорить, — продолжал Зевс, — а я хотел, чтобы ты со мной согласился. Ты бы сам признал справедливость моего приговора. А так пусть небо покажет тебе мое могущество!
Он встал и, не оглядываясь, зашагал в ту сторону, где заходит солнце. Кратос и Бия последовали за ним. Зевс слышал их шаги и стук колес.
— Следуй и ты за мной, Аполлон, — крикнул он, не останавливаясь, — впредь ты будешь присутствовать при всех деяниях царя! Сохрани в памяти все происходящее! Я желаю, чтобы прошлое продолжало жить в твоем слове.
Арей удивился: почему Аполлон не прыгает от радости, что избавился от тяжкого труда. Однако Аполлон, так же как Афина, без нытья делал все необходимое, а нередко брался и за самую тяжелую работу. У него было такое чувство, будто это здание — частица его самого, будто эта золотая громада так ясно раскрывает его сущность, как не могло бы раскрыть ничто иное — ни ему самому, ни кому-либо еще. Ибо этот дворец был нечто большее, чем защита от холода и непогоды, для этого могли служить и пещеры, как служили они медведям, волкам и тиграм, однако только благодаря дворцу его родичи воистину становились богами. Поэтому он трудился без передышки и даже таскал золотые плиты вместе с презренным кровопийцей Ареем.
Нечто подобное ощущала и Афина. Сначала ее толкала радостная готовность повиноваться отцу, но потом, по мере того как вырастал дворец, она почувствовала, что ширится ее собственное «я». Вот, значит, какие прекрасные и полезные вещи могут создавать ее руки! Ей казалось, что, построив этот дворец, боги увенчали земной круг короной. В то же время в отличие от Аполлона ее все больше угнетал холод этого металла. Она многое приобрела, — но кое-что и утратила. Вместо вонючей шкуры она носила теперь на теле чистое сияющее золото, а вокруг этого золота сияло золото дворца, но от того и другого веяло холодом. Даже ноги ее из-за золотых сандалий не ощущали тепла земли. Она тосковала по веществу, которое обладало бы ласковой мягкостью меха, но не воняло бы падалью. Об этом размышляла она за своим однообразным занятием — расщеплением слитков — и поэтому тоже молчала.
Аполлон следовал за процессией. Впереди шагал Зевс. В пути он не произнес ни слова, а путь был долгим, вел он к горному массиву на западе Африки, где небо опиралось на землю. Там, на приплюснутой круглой вершине, Зевс приказал отвязать Атланта от колесницы, потом превратился в огромную черепаху, подлез под край неба и, приподняв его, взвалил на плечи титану.
— Стой здесь, — проговорил Зевс, — держи на себе небо! Если ты попытаешься бежать, небесный свод дрогнет, а это пробудит меня и от самого крепкого сна. Тогда я поставлю на твое место Кроноса, а тебя сошлю к Сторуким! Так что будь благоразумен и покорись!