Избранное
Шрифт:
Головы их увенчаны золотыми звездами, перед которыми народ преклоняет колена. Не хочешь ли ты объявить их всех бешеными? Не хочешь ли сказать, что царь окружил себя лжецами?
Тут Набот воскликнул:
— Горе мне! — И тихо добавил: — Я пропал. Что бы я ни ответил, все оборачивается против меня, что «да», что «нет».
Царь Ахаб нахмурился. А царица Иезавель сказала:
— С этим человеком не желаю дольше сидеть за одним столом!
Она вскочила и вышла из зала. Набот хотел было бежать и укрыться в своем винограднике,
— Видишь, как просто все делается, когда ты царь, — сказала Иезавель, поднимаясь вместе с Ахабом на виноградник, только что принадлежавший Наботу, а теперь перешедший в собственность царя по закону и обычаю Северного царства. Царь с царицей были одни, при них не было никакой охраны, а в столице Северного царства не было больше ни одного виноградника, не принадлежащего царю.
Однако перед виноградником стоял пророк Михей, и, как только царь его увидел, в ушах у него раздался стук камней, ударяющих по голове и плечам, и он сразу захотел вернуться во дворец. Тут Иезавель схватила Ахаба за руку и потянула вперед, к пророку. Но тот сказал царю:
— Кровь Набота да падет на твою голову! Ты знал, что он ни в чем не повинен.
Тогда царь сказал:
— Злодей, зачем ты вечно встаешь на моем пути? Нарочно поджидал меня здесь, чтобы испортить самый счастливый день в моей жизни? Еще ни разу не был ты добр ко мне. Для меня на устах твоих одна хула.
— Потому что ты творишь зло, — ответствовал пророк.
Ахаб прикусил язык, однако Иезавель сказала:
— Царь выслушал показания своих советников. Все они уважаемые люди. Они выдвинули против Набота обвинения, и Набот не смог их опровергнуть.
Но пророк возразил:
— Когда ложь вопит тысячеусто, одинокая правда молчит.
И царица Иезавель сказала:
— Умолкнувший навеки не скажет ни правды, ни лжи.
Тут пророк выпрямился во весь рост и промолвил:
— Тогда я скажу за него! — Он бросил на властителя взгляд и изрек: — Воистину говорю тебе, царь Ахаб: на том месте, где ты ступишь в виноградник Набота, собаки будут лакать твою кровь!
Ахаб в ужасе отшатнулся. А Иезавель отпустила руку царя и ступила в виноградник Набота. Она сорвала одну ягоду и надкусила ее, вопрошая:
— А со мною что случится? Мою кровь тоже будут лакать собаки?
— Они сожрут твое тело! — ответствовал пророк.
Тогда Иезавель сказала:
— Ты еще поплатишься за эти слова! — Она бросила виноградину на землю и раздавила ее ногой.
А Ахаб сказал:
— Предупреждаю тебя. Не долго осталось тебе вести эти злобные речи! — С этими словами он вошел в открытые ворота виноградника, поднялся по склону холма к Иезавели и увидел, как солнце играет на спелых плодах, и порадовался своему богатству.
Пока царь хоронил Набота, Иезавель дала воинам тайный приказ от имени царя. И когда Ахаб вернулся во дворец, она сказала:
— Виноградник теперь твой. Пора воевать Южное царство.
Тут Ахаб созвал высших военачальников, а заодно и придворных пророков, дабы те возвестили ему будущее. Золотые звезды плавно заколыхались у подножия его трона. Наконец пророки объявили:
— Ты — сильнейший. Ты обладаешь луком из семи кедров. Если бы властитель Южного царства был сильнее, он бы немедля стер твое царство с лица земли. Значит, тебе следует его опередить.
— Но у меня нет повода, — сказал Ахаб.
— Он стягивает войско к нашим границам, — возразила царица.
Ахаб хотел было спросить, откуда ей это известно, но тут во дворец вошел тот пророк, на челе которого вместо золотой звезды сияла звезда незримая.
Увидев его, Ахаб воскликнул:
— Злодей, ты осмелился преследовать меня в моем собственном доме? Ты явился требовать моей крови? Неужели нигде не будет мне от тебя покоя?
— Твой покой — в тебе самом, — был ответ.
Тут вмешалась царица Иезавель.
— Это все пустые слова, — сказала она. — Царь не может жить спокойно, если враг собирается напасть на его страну. Войска Южного царства угрожают нашим границам.
— Я что-то не видел гонца с юга, который мог бы принести такую весть, — возразил ей пророк.
Царица в ответ только пожала плечами. Но пророк обвел взглядом зал и промолвил:
— Я вижу здесь высших военачальников. Значит, владыка Северного царства держит военный совет. Нынче ему принадлежит виноградник, который еще вчера не был его собственностью. Уж не хочет ли он, чтобы завтра ему принадлежало царство, которое нынче еще не входит в его владения?
Тут царице пришло на ум, что представился случай поймать ненавистника на слове и что такими речами он обречет себя на гибель; поэтому она одобрительно кивнула ему и сказала:
— Видимо, тебя заботит судьба государя. И хотя ты не был зван, но, коль скоро ты здесь, мы готовы выслушать твои предсказания.
Но царь вскричал:
— Не надо! Из его уст ничего хорошего мы не услышим!
И пророк выпрямился во весь рост и изрек:
— Для тебя я найду другие слова.
Когда он выпрямился, всем почудилось, будто во дворце стало темнее и будто темнота эта исходила от черной звезды, которая была у пророка в волосах, а когда он открыл рот, всем показалось, что и изо рта у него струится мрак.
— Так слушай же, царь, — изрек пророк, и голос его был мрачен, как карканье ворона.
Стоял полдень, на чистом небе сияло солнце, но собравшимся во дворце оно виделось серым пятном, едва пробивающимся сквозь плотную завесу тумана.
Пророк продолжал говорить, и слова его звучали, как крик коршуна: