Избранное
Шрифт:
— Вы, Харпыр-бей, живете в одном доме с Теджиром? — те важным видом спросил Карами.
— Да. В Анкара есть улица Йешильсеки, там есть наш дом. А наш квартир номер десять.
Американские дети все еще жевали пиляв. Видно, вкусный получился. А с чего ему быть невкусным — на чистом масле сготовлен, на бульоне из куропаток. А булгур на пиляв пошел свежего помола. Юфки тоже испечены из муки нового урожая. Детям вкусная еда завсегда в охотку.
Тут жена Харпыра-бея достала из своей сумки большую коробку и, подозвав сноху Карами, протянула коробку ей.
— Ты открой
— Приготовлено из какао, ванили, банана, — добавил Харпыр, закуривая сигару.
Гюльсюм открыла коробку и стала обносить всех по очереди — Мемишче, Пашаджика, Бага Хамзу, моего Сейдо. Она и ко мне подошла, но я приложил руку к груди: спасибо, мол, не хочется. Ту конфету, что мне причиталась, Гюльсюм дала сторожу Омеру. Угостила она и Невин с Несрин, затем протянула коробку обратно Бетти-ханым.
58
Шекерлеме — конфеты.
— Ноу, ноу, — заулыбалась Бетти-ханым. — Ты меня не понимай. Я давать тебе эта коробка насовсем. Это есть мой маленький презент. Ты оставляй конфеты для детей. Это очен гуд для детей.
Гюльсюм непонимающе улыбалась, и тогда вмешался Пашаджик.
— Бери, бери, Гюльсюм, — почти закричал он, — отнеси к себе в комнату. Неужели не понимаешь — Бетти-ханым подарок тебе сделала! До чего ж мы все-таки темные! Ни словечка по-американски не понимаем.
Харпыр-бей подвинул клетку поближе к Карами, поднялся из-за стола:
— Я должен ходить к своя машина. Идем со мной, Сейит, помогать будешь.
Карами головой мотнул сторожу:
— Поди-ка и ты, Омер, с ними, поможешь, если понадобится.
Они втроем спустились во двор. Харпыр-бей открыл автомобиль и с помощью Сейита и Омера достал оттуда большую картонную коробку. Наверх он ее занес сам, без чьей-либо помощи. С трудом опустил коробку на середину стола, который к тому времени успели освободить от посуды и подносов с едой. Медленно, не спеша вскрыл коробку и первым делом достал блестящие прозрачные пакеты, в которые были упакованы женские платья.
— Карами-бей, это есть для твои дочки.
Следом появилась шерстяная безрукавка.
— Эльван-бей! Это есть для тебя.
Сейиту протянул шерстяную шапочку:
— Это есть тебе, Сейит-бей.
Пашаджику досталась упаковка с бисквитом:
— Будешь кушать, Пашаджик-бей.
Вторая такая же коробка досталась старосте, третью поделили между собой Мемишче, Сейит и сторож Омер.
— Эге, да он сюда всю Анкару привез!
Каждый взял свой подарок, только я один не захотел взять безрукавку, которую Харпыр-бей положил передо мной, и отодвинул ее подальше. Я глаз не спускал с клетки с куропаткой.
— Мне от него только одна-единственная вещь нужна. И ничего больше!
Пашаджик сунул безрукавку Сейиту. А тут как раз и кофе подоспел. Гюльсюм каждому подала по чашечке, только мы с Сейитом отказались — хотя бы в этом он последовал моему примеру.
Не успели гости выпить свой кофе, как наше внимание привлек какой-то шум и громкие голоса внизу. Глянули мы вниз и обомлели — это заявились к дому Карами Исмахан и Али с Яшаром. У Сейдо лицо сделалось аж пепельное. Опираясь на палку, я с трудом встал и пошел им навстречу. Сторож Омер на лестнице обогнал меня.
— Нельзя! Сюда нельзя! — закричал он, преграждая дорогу нашим.
— Американец взял куропатку Яшара, чтоб поохотиться, — сказала Исмахан. — Подержал — и хватит. Пора и честь знать. Пускай возвращает!
— Пусть отдает нашу куропатку! — выкрикнул Али.
И Яшар, не умолкая, повторял:
— Верни мою куропатку! Не отвози ее в город!
Я так и замер на середине лестницы. Оттолкнув меня, Сейит кубарем слетел вниз.
— Ни стыда у вас, ни совести! Людям от вас только беспокойство. Кто вас звал? Кому вы здесь нужны? Решили меня на посмешище выставить? А ну кыш отсюда! — зашипел он.
Схватив Али за шкирку, он силой развернул его лицом к воротам и наподдал коленом пониже спины так, что парнишка отлетел к воротам. Исмахан вмазал кулаком. Он и на Яшара замахнулся, но тот резко согнулся пополам и рывком кинулся ему под ноги. Сейит не ожидал такого и потому грохнулся всем телом на землю. Омер пытался помочь ему подняться, но Яшар не давал — молча и остервенело кусал он отцову руку. Я не знал, куда деваться от стыда. Ах, какой срам, какой срам!
— Аман, что это творится из-за какой-то паршивой куропатки! — закричала сверху жена Карами. — Эй, Карами, скажи Харпыру-бею, пусть отдаст им куропатку, чтоб духу их здесь больше не было! Позорят нас только перед гостями.
Али оправился от удара и, подойдя к лестнице, вознамерился подняться наверх.
— Не надо, внук! Не ходи туда!
— Не запрещай, дедушка! Я заберу у них куропатку брата, больше мне ничего не надо.
— Не дадут тебе. Их там слишком много — целая стая шакалов. Тебе с ними не совладать, Али. Потерпи, подожди…
Сейит с Яшаром разошлись наконец. Омер набросился сзади на Али, схватил его за плечи и стал тянуть вниз с лестницы.
Сверху спустился Пашаджик.
— Что это такое?! Кто дал вам право нарушать покой людей?! Ишь, разбойники каковы! Чего вам здесь надо?
Я схватил Пашаджика за грудки.
— Уйди с лестницы, Эльван-чавуш! — закричал сверху Карами. — Надо разобраться сперва, зачем они явились. Если с добром — одно дело. Если бучу хотят поднять — другое дело. Мы им тут, пожалуй, такую бучу поднимем, что долго помнить будут.
— А хоть бы и бучу хотят поднять. Уж не возомнил ли ты, что любого под себя подмять можешь?! — сказал я как мог спокойней. — Нет уж, мы себя ограбить не позволим. Иди-ка садись на свое место и не вмешивайся куда не просят. Бросил горящую головешку в сухую траву — жди пожара. С твоего благословения мой сын выкрал куропатку у ребенка. Вот ребенок и негодует. Ежели для тебя так уж важно соблюсти приличия, то почему бы не отдать куропатку настоящему хозяину?