Избранное
Шрифт:
4. Рождается же муха не сразу такой, но сначала червяком из погибших людей или животных. 451 Немного спустя выпускает лапки, отращивает крылья, сменяет пресмыканье на полет; беременеет, рождает маленького червячка — будущую муху. Пребывая с людьми и питаясь их кушаньями, за одним столом, она отведывает все, кроме масла, ибо пить его для мухи смерть. И все же она недолговечна, ибо очень скупо отмерены ей пределы жизни. Потому-то больше всего любит она свет и на свету устраивает свои общественные дела. Ночь же муха проводит мирно, не летает и не поет, но, притаившись, сидит неподвижно.
451
4. …но сначала червяком из погибших людей или животных. — Распространенное в древности представление.
5.
452
5. …Гомер — не со львом, не с леопардом и не с вепрем сравнивает отвагу лучшего из героев… — Намек на «Илиаду» (XVII, 570-572). Следующие упоминания о мухе — также намеки на стихи «Илиады» (II, 469-471; XVI, 641-643; IV, 130-131; II, 469).
6. И так сильна муха, что, кусая, прокалывает не только кожу человека, но и быка, и лошади, и даже слону она причиняет боль, забираясь в его морщины и беспокоя его своим, соразмерным по величине, хоботком. В любовных же и брачных сношениях у них большая свобода. Самец, взойдя, не спрыгивает, подобно петуху, тотчас же, но долго мчится на своей подруге, она же несет возлюбленного. Так летят они вместе, и связь эта, заключенная в воздухе, не разрушается полетом. И даже если отрезать голову мухе, тело еще долго живет и сохраняет дыхание.
7. Но сейчас намереваюсь я говорить о самом значительном в ее природе. Кажется, только об одном забыл упомянуть Платон в сочинении о душе и ее бессмертии. А именно — умершая муха, посыпанная пеплом, воскресает; и происходит странное возрождение у нее и заново начинается вторая жизнь. Уж это ли не убедит с несомненностью всех, что душа мух также бессмертна: ведь, удалившись, она вновь возвращается, узнает и поднимает тело и заставляет муху лететь. Не подтверждает ли это рассказ о Гермотиме из Клазомен, будто часто покидавшая его душа блуждала сама по себе и затем, вновь возвращаясь, сразу наполняла его тело и поднимала Гермотима?
8. Свободная, ничем не связанная, пожинает муха труды других, и всегда полны для нее столы. Ибо и козы доятся для нее, и пчелы на нее работают не меньше, чем на человека, и повара для нее услащают приправы. Пробует она их раньше царей, а потом, прогуливаясь по столам, муха угощается вместе с ними и вкушает от всех блюд.
9. Муха не создает себе гнезда, но предпочитает, подобно скифам, блуждать, летая, и где бы ни застала ее ночь, там она находит и пищу и сон. Как я уже сказал, с наступлением темноты муха ничего не предпринимает, находя ниже своего достоинства скрытно что-либо совершать, и считает, что не совершает ничего постыдного, такого, чего не могла бы сделать открыто, при дневном свете.
10. Одно предание рассказывает, что в древние времена жила Муха — прекрасная женщина, говорунья и певица, и были они вместе с Селеной влюблены в одного и того же юношу — Эндимиона. И вот постоянно будила она спящего, дразня, напевая и посмеиваясь над ним, и так надоедала ему, что Селена в гневе превратила женщину вот в эту муху. Потому-то и теперь, вспоминая Эндимиона, она словно завидует сну спящих, особенно молодых и нежных. Укус ее и жажда крови — знак не ненависти, но любви и ласки, ибо стремится она, по возможности, отведать от всего и добыть меда красоты.
11. По уверениям древних, была некая женщина, называвшаяся Мухой, — поэтесса, прекрасная и мудрая, и другая еще — знаменитая в Аттике гетера, о которой комический поэт сказал:
Ну, укусила Муха, так до сердца дрожь.Веселая комедия также не пренебрегала и не закрывала имени Мухи доступ на сцену. Не стыдились его и родители, Мухой называя своих дочерей. Да и трагедия с великой похвалой вспоминает муху в стихах:
Какой позор! Бесстрашно мухаМногое мог бы я рассказать также о Мухе Пифагора, 453 если бы всем не была хорошо известна ее история.
12. Существуют еще и особенно большие мухи, которых многие называют «солдатами», другие же — «собаками», с суровейшим жужжанием и быстрейшим полетом. Эти долговечнее других и всю зиму обходятся без пищи, большей частью притаившись под крышей. Удивительно и то, что эти мухи совершают положенное для обоих полов, и женского и мужского, попеременно, выступая по следам сына Гермеса и Афродиты 454 с его смешанной природой и двойственной красотой.
453
11. Муха Пифагора. — Имеется в виду дочь философа по имени Муха. Ей приписывали письмо, где рассматривается вопрос о выборе кормилицы.
454
12. Сын Гермеса и Афродиты — Гермафродит.
Но я прерываю мою речь, — хотя многое еще мог бы сказать, — чтобы не подумал кто-нибудь, что я, по пословице, делаю из мухи слона.
КАК СЛЕДУЕТ ПИСАТЬ ИСТОРИЮ
1. Говорят, милый Филон, что абдеритов еще в правление Лисимаха 456 постигла вот какая болезнь: сначала все поголовно заболели в первый день месяца, началась сильная и упорная лихорадка; на седьмой день у одних пошла обильная кровь из носу, а у других выступил пот, тоже обильный, который прекратил лихорадку, но привел их умы в какое-то смехотворное состояние. Все абдериты помешались на трагедии и стали произносить ямбы и громко кричать, чаще же всего исполняли печальные места из Еврипидовой «Андромеды», 457 чередуя их с декламацией речи Персея. Город полон был людьми, которые на седьмой день лихорадки стали трагиками.
455
Это сочинение, обращенное к некоему другу Лукиана Филону, к которому он адресовался и в диалоге «Пир, или Лапифы», шире своего заглавия — оно носит эстетический и литературно-критический характер и не является лишь размышлениями о труде историка. Трактат написан, вероятно, около 164 года, в конце завоевательной Парфянской войны (162-165 гг.), которая началась с победы парфянского царя Вологаза III (после того, как полководец римлян Севериан проиграл сражение при Элегейе, где погиб сам), затем шла с переменным успехом, принося тяжелые потери обеим сторонам. В итоге римляне все же разбили парфянское войско и разрушили древние города на Востоке — столицу Парфии Артаксату, Вавилон и Ктесифон. Придворные историки поспешили восславить победу и старались превзойти друг друга в лести и похвалах римским полководцам и императорам, не утруждая себя изучением событий и их достоверностью. Важность поставленной цели настроила Лукиана на серьезный лад, который, впрочем, не лишен известной иронии и насмешки. Главная задача истории, как и всей литературы, согласно Лукиану, — писать правду. Трактат, согласно замыслу автора, делится как бы на две части: критическую (6 и далее), где приводятся примеры того, чего должен избегать историк, и положительную — где говорится, чем он должен руководствоваться (34 и сл.). Лукиан по-своему развивает мысли Фукидида (460-396 гг. до н. э.), требовавшего от историографа объективности в расчете на оценку потомков («творение на все времена»).
456
1. …абдеритов еще в правление Лисимаха… — После смерти Александра Македонского его полководцу Лисимаху досталась Фракия, где в 306 г. до н. э. он принял титул царя.
457
Еврипидова Андромеда. — Из этой трагедии сохранилось всего около ста стихов; ниже Лукиан цитирует из нее фрагмент.
Все они были бледны и худы и восклицали громким голосом:
Ты, царь богов и царь людей, Эрот…и тому подобное. Это продолжалось долгое время, пока зима и наступивший сильный холод не прекратили их бреда. Виновником подобного случая был, как мне кажется, знаменитый в то время трагик Архелай, который среди лета, в сильную жару, так играл перед ними роль Андромеды, что от этого представления большинство пришло в лихорадочное состояние, а после прекращения болезни все помешались на трагедии. Андромеда долго оставалась в их памяти, а Персей вместе с Медузой носился в мыслях каждого.