Избранное
Шрифт:
Вторая причина, по которой Церкви необходимо знание языков, — ради таинств и священнодействий. Ибо, как знают богословы, для совершения таинства необходимо намерение [совершающего таинство]. Но намерению предшествует понимание и знание совершаемой вещи. И поэтому Церковь всеми способами должна содействовать тому, чтобы священники и прелаты знали, как правильно произносить, и понимали все слова жертвоприношений, таинств и посвящений: так, как их установили и записали изначально священные и верховные понтифики, и все святые Отцы, и основатели церковных институтов, [указавшие,] как в словах и смыслах [слов] содержатся таинства Божии…
Третья причина — это знание языков, необходимых Церкви Божией. В самом деле, многие греки, халдеи, армяне, сирийцы, арабы и народы других языков подчиняются латинской Церкви, при том, что последняя должна многое в их [Церквах] упорядочить и многое им предписать. Но если латиняне не знают их языков, то таковое сложно будет передать им с пользой для дела. Знаком того [что последнее необходимо] является то, что все указанные народы шатки в вере и нравах и не принимают спасительные установления Церкви в чистом виде на родном языке. Поэтому получается, что среди этих народов живут
Четвертая причина касается учения всей Церкви от начала и до конца дней. Ибо говорит Господь (Мф 5,18): Доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. И поэтому открыто учит книга О старцах библейских, что отдельные буквы греческого алфавита символизировали [определенное] положение древнего народа, и поэтому число столетий, в которые изменялось положение этого народа, с точностью чуть ли не до одного века или столетия следует высчитывать в соответствии с духовным смыслом и значением букв. И поэтому [изменение положения латинской Церкви] необходимо [должно высчитываться] с помощью латинских букв. И, равным образом, рассмотрение [изменения положения] греческой Церкви [должно высчитываться] с помощью букв греческого алфавита. И в этом удивительном исследовании полагаются времена, соответствующие всем состояниям Церкви, вплоть до конца [времен], и [постигается] то, сколько столетий длится то или иное изменение, которое постигает Церковь на ее пути…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ДАННОГО УВЕЩЕВАНИЯ. В КОТОРОЙ ПОКАЗЫВАЕТСЯ МОГУЩЕСТВО МАТЕМАТИКИ В НАУКАХ, ВЕЩАХ И ЗАНЯТИЯХ ЭТОГО МИРА
Раздел I имеющий три главы
Глава I
Показав, что многие прекрасные источники мудрости находятся в зависимости от возможностей языков, от которых начинается путь к мудрости латинян, ныне желаю обратиться к основаниям этой мудрости, заключающимся в великих науках, в которых присутствует особое могущество в отношении прочих наук и вещей этого мира. И есть четыре великие науки, без которых не могут быть познаны прочие и нельзя обрести знание вещей. А когда они познаны, то кто угодно славно сможет продвинуться в [постижении] мудрости без препятствий и труда, не только в науках человеческих, но и в науках Божественных. И возможности любой из этих наук затрагиваются, не только ради мудрости самой по себе, но и в соотнесении со всем указанным выше. А врата и ключи этих наук есть математика, которую, как я покажу, изобрели святые в начале мира и которая всегда использовалась всеми святыми и мудрецами прежде прочих наук. И пренебрежение этой наукой в течение уже тридцати или сорока лет уничтожило всю систему образования латинян, поскольку, как я докажу, тот, кто не знает математику, не может знать прочие науки и вещи этого мира. И что еще хуже, люди ее не знающие, не ощущают собственного невежества, а потому не ищут лекарства. Но, напротив, знание этой науки предуготовляет душу и возвышает ее до всякого достоверного познания, так что если душа познает указанные основы мудрости, к ней [т. е. к математике] относящиеся, и будет эти основы правильно прилагать к познанию прочих наук и вещей, то сможет познать все последующее без ошибки и сомнения, легко и благотворно. Ведь без этих основ не может быть познано ни предшествующее, ни последующее: поэтому они совершенствуют и упорядочивают предшествующее, как цель — то, что направлено к цели, а также устанавливают и указывают дорогу к последующему. И это я намереваюсь теперь показать с помощью авторитета и доводов разума: прежде всего, в отношении человеческих наук и вещей этого мира, затем — в отношении Божественного, и наконец — как и прочие три [науки] относятся к тому, что касается Церквии.
Глава II
В которой с помощью авторитетных высказываний доказывается, что всякая наука требует [знания] математики на основании авторитетных высказываний я обосновываю [основное положение] так. Боэций во втором прологе к Арифметике утверждает, что «если исследователь незнаком с четырьмя частями математики, то он вряд ли сможет обнаружить истину» [195] . И также: «Без сего усмотрения истины никто не может мыслить здраво». И еще он говорит: «Того, кто отвергает эти пути мудрости, уведомляю: он философствует неверно». И также: «Ясно, что всякий, кто это пропустит, лишится тем самым знания всякой мудрости». Что подтверждает также мнение всех достойных доверия мужей, полагавших, что «среди всех мужей, обладавших авторитетом в древности, которые, ведомые Пифагором, были крепки более ясным [нежели у прочих] умом, считалось очевидным, что никто не достиг полного совершенства в философских дисциплинах, если он не исследовал благородство этой науки в [дисциплинах] квадривия». А в отношении частных моментов это доказывается высказываниями Птолемея и самого Боэция.
195
Boeth, De Arithm, 1,1.
Поскольку имеются три сущностных вида философии, как говорит Аристотель в VI книге Метафизики [а именно] математический, естественнонаучный и Божественный, то математика имеет немалое значение для постижения двух прочих видов наук, как учит Птолемей в первой главе Альмагеста и что он там же доказывает. А хотя науки о Божественном бывают двух видов, что очевидно из книги Метафизики, а именно, первая философия, которая доказывает существование Бога, и исследуют Его возвышенные свойства, а также гражданская наука, которая устанавливает божественный культ и поясняет многое, его касающееся, — насколько это возможно для человека, для обеих этих наук, как утверждает и доказывает Птолемей, математика имеет огромное значение. Поэтому Боэций утверждает в конце Арифметики,
196
Boeth, De Arithm, 1,45.
А акцидентальными видами философии являются грамматика и логика. И то, что эти науки не могут быть познаны без математики, ясно из [слов] аль-Фараби в книге О разделении наук. Ибо даже если грамматика и предоставляет детям [знание] слов и их свойств в прозе, стихотворном размере и ритме, она, тем не менее, делает это по-детски, в повествовательном ключе, а не через знание причин и оснований. А [знание] причин всего указанного предоставляет иная наука, та именно, которая исчерпывающим образом изучает природу звуков, и такова только музыка, видов и частей коей имеется значительное количество… Следовательно, грамматика причинно зависит от музыки.
То же касается и логики. Ибо цель логики — составление аргументов, которые движут практический разум к вере, к любви к добродетели и блаженству будущей жизни, как было показано ранее, и об этих аргументах толкуется в книгах Аристотеля, им посвященных, как разъяснено. Но, как учат указанные книги, эти аргументы должны быть совершенными с точки зрения красоты, дабы они могли тотчас же и без предварительного рассмотрения увлекать дух человека к спасительным истинам. И аль-Фараби утверждает это прежде всего в отношении поэтического [аргумента], слова которого должны быть возвышенными и изящными, а потому украшены достоинствами прозы, размера и ритма, сообразно тому, что он должен соответствовать месту, времени, лицам и предмету, о котором идет речь в убеждающем аргументе… И поэтому цель логики зависит от музыки. Но цель — благороднейшее в вещи, и она предполагает необходимость того, что упорядочено по отношению к цели, как говорит Аристотель во II книге Физики, и то, что по природе упорядочено к цели, обладает полезностью только в соотнесении с целью, как ясно из отдельных примеров. И так как вся польза логики — в соотнесении всех ее составляющих с таковыми аргументами, то, поскольку последние зависят от музыки, необходимо, чтобы и логика находилась в зависимости от могущества музыки…
Но знание логики зависит от математики не только в отношении своей цели, но и в отношении своей сути и сердцевины, каковыми является книга Второй аналитики, ибо эта книга учит искусству доказательства. Но ни начала доказательства, ни заключения, ни само доказательство в целом не может быть ни познано, ни разъяснено иначе как с помощью математики, поскольку, как известно всем, только здесь имеется истинное и действенное доказательство (это будет показано позже). А потому логика необходимо зависит от математики.
Логика зависит от математики не только в отношении сути и цели, но и в отношении своего начала. Ибо книга Категории есть, согласно Аристотелю, первая книга логики. Но ясно, что категория «количество» не может быть постигнута без знания математики, ибо для познания количества установлена только одна [наука] — математика. А «количество» связано с категориями «где» и «когда». Ибо «когда» неразрывно связано со временем, [являющимся количеством], а «где» [также] берет начало от [количества] — места. Категория «habitus» не может быть познана без категории «где», как учит Аверроэс в V книге Метафизики. И большая часть категории «качество» включает свойства и характеристики количеств, поскольку все, что относится к четвертому роду качества [197] , называется качествами в количествах. И все их свойства, которые, безусловно, им принадлежат, суть качества, о коих повествует большая часть геометрии и арифметики, например, прямое, кривое и прочее, что принадлежит линии, и треугольность и прочие формы, которые приписываются поверхности и телу, и первое несоставное в числах, как учит Аристотель в V книге Метафизики, и прочие абсолютные свойства чисел. И все, что достойно исследования в категории «отношение», есть свойства количества, например, пропорции и пропорциональности, среднее геометрическое, арифметическое и гармоническое, и виды большего и меньшего неравенства. И духовные субстанции, особенно наднебесные, познаются философией только через телесные, как учит Аристотель в XI книге Метафизики. И вещи этого мира познаются только благодаря вещам небесным, поскольку последние суть причины первых. Но небесные вещи познаются только благодаря количеству, что очевидно из астрономии. И поэтому все категории зависят от знания количества, о котором [повествует] математика, а потому вся сила логики зависит от математики.
197
Как пишет Аристотель, «четвертый вид качества — это очертания и имеющийся у каждой [вещи] внешний облик и, кроме того, прямизна, кривизна и т. п. В самом деле, ведь по ним в каждом случае называют что-то таким-то и таким-то, ибо вещь называют такой-то и такой-то благодаря тому, что она треугольная, или благодаря тому, что она прямая или кривая, и равным образом по внешнему облику что-то называют таким-то и таким-то» (Aristot., Cat., 8 (10а 10 sqq.)).