Избранное
Шрифт:
Ольга выходит вслед за Колесниковым.
Таланов. Догони и извинись, Фёдор.
Фёдор. Доктор Таланов никогда не сек своих детей. С годами его взгляды на воспитание изменились?
Таланов устало полузакрыл глаза. Вернулась Ольга . Она зябко охватила руками плечи.
Ольга.
Фёдор(полувиновато отцу). Слушай, неужели ты и теперь боишься его? Сколько я понимаю в артиллерии, эта пушка уже не стреляет.
Таланов. Теперь я знаю твою болезнь. Это гангрена, Фёдор.
Ему дурно, ухватясь за край скатерти, он оседает в кресло. Ольга кинулась к нему.
Ольга. Папа, ты заболел?.. Дать тебе воды, папа?
Демидьевна , вошедшая с ужином, торопится помочь ей.
Только тихо, тихо, чтоб мама не услышала.
Они успевают дать ему воды и подсунуть подушку под голову, когда приходит Анна Николаевна.
Мама, ему уже лучше. Ведь тебе уже лучше, папа?
Таланов. Трудный день выпал. Всё дети, дети…
Демидьевна(Фёдору). Ступай уж пока, ожесточённый. (Совсем тихо.) Потом постучишься, я тебя впущу.
Через плечо няньки Фёдор всё смотрит на отца и суетящихся вокруг него женщин. Он, кажется, не верит, что пустяки могут вызывать такие следствия.
Ольга(подойдя к Фёдору). В самом деле, тебе лучше уйти теперь. Отец рано поднимается… работы много, очень устаёт.
Фёдор(беря пальто). Я не знал, Оля, что это... твой жених. Извини!
Ольга(с горечью). И это всё, что ты понял за весь вечер, Фёдор?
Издалека, всё повышаясь и усиливаясь, возникает сигнал воздушной тревоги. Фёдор слушает, подняв голову; потом уходит, никем не провожаемый. Молчание. Присев к столу и сжав уши ладонями, Ольга принимается за правку тетрадей.
Анна Николаевна(мужу). К тебе Кокорышкин с бумагами. Позови его, Демидьевна.
Демидьевна(на кухне). Войди, казённая бумага. Засох, поди, у печки-то.
Она уходит, взамен появляется Кокорышкин и уже на ходу достаёт чернильницу
Таланов. Задержал я вас, Кокорышкин.
Кокорышкин. Пустяки-с. Зато помечтал на досуге.
Анна Николаевна. О чём же вам мечтается? (С болью.) Не о сыне ли?
Кокорышкин. Мои мечтания больше все из области сельского хозяйства. (Копаясь в портфеле.) Диоклетиан-царь, удалился от государственных дел для рощения капусты. В Иллирию! (Подняв палец.) Громадные кочны выращивал. (Подавая бумагу.) О проведении оборонных мероприятий.
Таланов. Это о курсах медсестёр? (Подписывая.) А ведь был день, Аня… и у нас всё наше, мечтанное, было впереди. И ты держишь экзамен, на тебе майское платье. И ты играла тогда… уже забываю, как это?
Анна Николаевна идёт к пианино. Одной рукой и стоя она воспроизводит знаменитую музыкальную фразу.
И дальше, дальше. Там есть место, где врываются ветер и надежды.
Тогда она садится и играет в полную силу. Молча Кокорышкин подаёт, а Таланов подписывает бумаги.
Кокорышкин. И последнюю, Иван Тихонович.
Слышен разрыв бомбы, и второй, ближе. Музыка продолжается. Это борьба двух противоположных стихий. Когда героическая мелодия заполняет всё, следует третий, совсем близкий разрыв. Дребезг стекла и грохот обвала. Свет гаснет. С разбега Анна Николаевна успевает сыграть два последующих такта. Потом тишина.
Чернил не опрокиньте, Иван Тихонович. Погодите, я вам спичечку чиркну.
Анна Николаевна. Оля, зажги лампу. На окне стояла.
Вспыхнула спичка. Ольга уже у окна. Громадные тени колеблются на стенах. Короткая пальба и непонятный шум с улицы. Лампа разгорается плохо. Все на ногах. Портрет Феди лежит на полу, и как будто уже наступил другой вечер другого мира. Демидьевна с огарком входит из кухни.
Ольга. Принеси метлу, Демидьевна, стёкла вымести. Федя упал.
Демидьевна уходит. Слабый шорох у двери. Только теперь Талановы замечают на стуле возле выхода незнакомого старичка с суковатой палкой между колен. Он улыбается и кивает, кивает плешивой головой, то ли здравствуясь, то ли милости прося и пристанища.
Таланов(с почтенного расстояния). А ты как попал сюда, отец?
Старик. Со страху заполз, хозяин. Небеса рушатся.