Избранное
Шрифт:
Шура считал, что деньги получает не зря. Много ли он дал уроков, а уже Митряй самостоятельно решает задачки с вычитанием и умножением. Хуже давалось мальчишке деление и совсем плохо — простые дроби. Никак не втолковать, что одна шестнадцатая меньше одной пятой.
— Промашка есть, и серьезная, скудент. Не тому учишь Митряя, не туда гнешь, не в купецкую линию. К делу Митряя надобно приучать, к торговому. А ты на что его толкаешь? — Евмений Иванович, вытащив из-под грузных чугунных счетов тетрадь сына, продолжал: — Зачем мальцу башку ломать, узнавать,
— Вы наняли меня, чтобы я учил вашего сына арифметике, — сказал Шура, — а как обманывать и барыш получать, это забота не репетитора.
Не обиделся Евмений Иванович, пропустил через пальцы бороду, прищурил зеленоватые глаза, на отекшем от водянки лице казавшиеся смотровыми щелочками.
— Ай да скудент! Евмения самого ущучил. — И сменил тон: — По-хорошему прошу, учи парня, как велю, а к луне еще раз потянешь Митряя, знай наперед, выгоню и расчет не дам, удержу деньги. Жалуйся! До самого царя дойдешь, а прав буду я, не тому учишь и все!
— Что ж, дело ваше, — сказал Шура. — Ищите более покладистого репетитора.
В коридоре его поджидала со свечой горничная. Из-за ее спины выскочил Митряй, долговязый мальчишка.
— Ей-богу, Александр Михайлович, я не жаловался, — шептал Митряй. — Батя сам выгреб из ранца тетради, проверил и осерчал. И что вам стоит уважить старого? Несколько целковых прибавит за натаскивание. Страсть любит он задачки, в которых купцы покупают, продают и хорошие барыши получают.
— Не горюй, отец у тебя богатый, наймет нового, сговорчивого репетитора, — сказал Шура.
— Не уходите, я упрошу его, — Митряй скрылся за дверью конторы.
Шура быстро направился к выходу. Упросил Митряй отца или тот сам опомнился, но на следующий день прислал с прислугой конверт.
— Здесь деньги за уроки, — сказала она, — Евмений Иванович велел не обижаться, приходить заниматься с Митряем.
У Шуры в это время сидел Белоцерковец. Посоветовал:
— Плюнь ты на толстосума. Возьми у меня денег, я разбогател, на переписке мемуаров отставного генерала сто целковых отхватил, половина твоя. — И Белоцерковец раскрыл новенький бумажник.
5
Ветер с Невы со свистом врывался в широкую полосу между Десятой и Одиннадцатой линиями, мчался на остров Голодай.
Шура продрог, клял себя, что не надел заячий жилет. Ольга архиобязательный человек, а так безбожно опаздывает. Договорились встретиться в три часа, а уже около пяти, начинает темнеть.
Наконец из парадного Бестужевских курсов вышла Ольга и с ней молоденькая женщина, наверно курсистка. А где же Иван Сергеевич?
— Замерз? — участливо заговорила Ольга. — Прости,
Ольга замялась. Шура посмотрел на молодую женщину в беличьей шубке, которая по-свойски взяла его под левую руку.
— Называйте меня Таня, — попросила Софья Марковна, — а можно и Татьяной Николаевной. Ивану Сергеевичу я больше нравлюсь с отчеством.
«Ивану Сергеевичу, — подумал Шура. — Почему же не пришел Иван Сергеевич? Ведь обещал прийти. Что случилось?»
— Пирожное бы и чашечку кофе, — мечтательно сказала Ольга. — Да и тебе не мешает согреться.
Торговый зал кондитерской находился в просторном полуподвале. Семь широких мраморных ступеней соединяли его с бельэтажем, где можно выпить кофе с пирожными, съесть яичницу и заказать легкого вина.
Шура направился прямиком к столику у камина.
Официант принес пирожные, кофе. Шура попросил чайник кипятку и заварку. Пояснил своим спутницам:
— Буду согреваться, как в трактире на перепутье.
Разговор за столом больше поддерживала Ольга. Шура уловил, что с Софьей она, кажется, знакома недавно, однако делала вид, что это ее закадычная подруга.
Большеглазая, миловидная Софья произвела на Шуру приятное впечатление. Он сразу проникся к ней доверием, что с ним в последнее время случалось редко. Подполье приучило к осторожности.
— Софью прислала Сулимова, — шепнула Ольга. — Иван Сергеевич занят.
В прошлом году Шуру познакомили с Сулимовой в Стрельне, у Ладохи на даче. Сулимова — человек серьезный. Если ее рекомендация, значит можно не беспокоиться.
— Мне надо встретиться с Иваном Сергеевичем или с кем-нибудь еще из центра, — сказал Шура. — У меня есть в Финляндии небольшое имение. Могу его предоставить в распоряжение Петербургского и Центрального комитетов социал-демократической партии. Там можно хранить оружие, нелегальную литературу, организовать типографию.
Софья подозвала официанта, заказала восточных сладостей. Она делала вид, что увлечена едой, но на самом деле внимательно слушала.
— В имении две дачи, — продолжал Шура, — новая построена в прошлом году, с ее балкона хорошо видна кирка в Кивинапе. Это в трех верстах от Ахи-Ярви. В случае необходимости можно выставить посты. Пока нежелательные гости доберутся до имения, будет время скрыться. За Пескаркой начинается мой лес…
Расспросив про соседей, Софья обещала передать все Ивану Сергеевичу.
— Ждите. Моя роль — роль почтальона, — сказала она. — Засиделись, пора кончать пир. И еще просьба Сулимовой. В бедственном положении оказалась Афанасия Шмидт. Требуется спрятать ее от полиции.
— Сделаю, что могу, — заверил Шура.
— Встреча завтра в десять утра. У бронзовых быков к вам подойдет молодая светло-русая дама. Она назовется Фаней Беленькой.
На Девятой линии Софья села в трамвай, ей нужно было попасть к Мариинке. Ольга снимала комнату на Петербургской стороне, подошел и ее трамвай. Но Шура не хотел отпускать ее.