Избранное
Шрифт:
Александр Семенович взял чайник и вышел в переднюю. Галя повесила трубку.
— Все не так, — сказал он жестко, — все очень плохо, — и прошел на кухню.
5
Тетя Паша во время уборки все рассказывала о своих семейных делах:
— Пришел в воскресенье сам Федор, с внучкой. Вина принес, красного. Я блинцов, конечно, напекла. Ел — за ушми трещало. Нет, жена таких не сготовит, как мать. Посидел. Отдохнул. «Я, говорит, мама, надумал машину
Потом тетя Паша поела молока с булкой, посудачила о своей соседке, которая купила новое пальто с «шаншалевым» воротником, и, только уже собираясь уходить, сообщила:
— А на тебя, девка, приказ в конторе висит. За необщественное поведение. Я месткому сказала: если ей выговор давать, то других приемщиц и вовсе в воду побросать надо.
Все-таки вынесли ей выговор! Ну что ж! Теперь пусть и с нее не спрашивают.
Галя сама не знала, что скрывается за этой фразой, но весь день повторяла про себя: «Теперь пусть с меня не спрашивают. Мне меньше всех надо. Подумаешь — выговор…»
Эти бессмысленные слова точно заглушали обиду. За работой Галя вдруг с горечью вспоминала — выговор. Ожесточенно твердила себе: «Хорошо же, пусть» — и не поднимала глаз от пальто, платьев, костюмов.
В контору Галя не пошла. Что за удовольствие читать приказ о себе! Очередную газету все равно раньше Нового года не вывесят. В газете должно быть опровержение. Если уж ей объявили выговор, то опровержение она их заставит опубликовать.
К вечеру она почти совсем не вспоминала о выговоре — случилось более важное событие. Няня в яслях сказала ей:
— Поздравляю, мамаша, сынок на ноги встал, пошел.
Дома, едва Галя раздела Тимку, он протянул ей ручки. Малыш очень любил прыгать по пружинистой тахте. В любом горе можно было его утешить, стоило сказать: «Давай прыг-скок», — и он, держась за руки матери, скакал как мячик, высоко подбирая ножки.
На этот раз Галя отняла руки. «Нет, маленький, сам иди, сам». Она не очень поверила ясельной няне. Но Тимке было знакомо слово «сам». Он, пыхтя, стал подниматься на ножки. Ему трудно было бы идти по мягкой тахте. Галя стянула свое одеяло на пол и посадила сына.
Он тотчас начал сосредоточенно отрываться от земли. Сперва, упершись ногами и руками, поднял самую тяжелую часть туловища, потом одну ручку, пошатнулся, снова уперся в одеяло и, наконец, поднялся, серьезный, деловитый, покачиваясь на толстых, неоформленных ножках.
Галя отодвинулась и позвала его. Мальчик шагнул к ней медленно, неуверенно, раз, потом другой, потом, быстро перебирая ногами, бросился вперед, и она его подхватила на руки.
Опыт проделали еще раз. Между собой и Тимкой Галя поставила табуретку. Мальчик по пути цеплялся за табуретку, обходил ее, а потом, очень хорошо понимая, что мать близко и не даст ему упасть, кидался к ней, зажмуривая круглые темные глазки.
Все
— Марья Трофимовна, Тимка уже ходит.
— Ох, теперь за ним глаз да глаз нужен, — сказала Марья Трофимовна, — то посадили его — он сидит, а теперь только смотри за ним.
— И ничего особенного, — заявила Танечка, — ребенок должен нормально развиваться. Раз-другой сдернет скатерть со стола, только и всего.
Она выхватила у Гали Тимку, посадила его на ладонь и ловко завертела над своей маленькой завитой головой.
Галя рванулась, но сдержала себя. Прикрикнула Марья Трофимовна:
— Гляди, осторожней поворачивай. Уронишь, не свой.
— Меняюсь, — сказала Танечка, — берите нашу машину за Тимончика. Согласны?
— Пожалуйста, пожалуйста, только, чур, менки без переменки, а то как запищит он у вас ночью.
— Нет, что вы думаете. Костя охотно отдал бы «Волгу», — грустно сказала Танечка.
У этой пары детей не было. Танечка бегала по врачам, таскала за собой мужа, потом огорченно рассказывала:
— Нет, не обидно было бы, если б причину нашли. А когда мне врач говорит, что никакой причины нету, вы оба здоровы, как я это должна понимать? Бог не дает — так, что ли?.. Тимончик, пойдешь ко мне в дети? Я вот тебя больше мамке не отдам, — приговаривала Танечка.
— Где ж ты раньше была? — смеялась Марья Трофимовна. — Когда парень на ноги встал, теперь его каждый возьмет. Матери-то своей позвони, — сказала она Гале, — спрашивала тебя мать не так давно.
— Мамочка, Тимка уже сам ходит, — сообщила Галя.
Мама ахнула и стала жаловаться: ни на что не хватает времени. Конец года, у нее финансовый отчет, у Петра Васильевича радикулит, Ниночка готовится к сессии, в доме ужас что делается…
Было бессмысленно говорить ей по телефону о своих служебных неприятностях.
— Редко я тебя вижу, — сказала Галя.
Мама уловила в этих словах упрек.
— А мы с Юленькой уговорились встречать у тебя Новый год, — заторопилась она, — Юля гуся зажарит и закуски обеспечит, а я пироги, фрукты и сладкое принесу. Так что тебе совсем не придется возиться.
Веселый же будет Новый год в тесном семейном кругу! И главное, все решили без нее.
— Хоть бы Ниночка зашла.
Мама понизила голос:
— У Ниночки нашей роман. Молодой человек объявился. Очень симпатичный. Целый день вместе — занимаются, в кино ходят и Новый год вместе будут встречать, в своей компании.
Господи! Давно ли эта Ниночка лежала в кроватке красненькая, сморщенная. Галя рассматривала ее с неприязненной жадностью и ревниво допытывалась у мамы: «Ты не будешь ее любить больше, чем меня? Дай честное слово, что не будешь».