Избранное
Шрифт:
Он распахнул дверцы подвального приямка. Ужас сколько там было мусора, в этом приямке. Урна набита до отказа: старые туфли, сумочки и ремешки торчали из-под крышки. По ступенькам были рассеяны газеты, жестянки, ржавая кухонная утварь, пустые бутылки всех размеров и надтреснутый светильник. Весенняя уборка, подумал Годфри, Олив выкидывает всю рухлядь. Бестолково и неопрятно. Все жалуется, что денег не хватает: ну, ничего удивительного.
На звонок его никто не ответил. Он подошел к зарешеченному окну гостиной и тут заметил, что окно не занавешено. Он заглянул внутрь и увидел, что
Он пересек Кингс-роуд, купил вечернюю газету и боковой улочкой возвратился к своей машине. Прежде чем он подошел к ней, рядом с ним остановилось такси, а из него вылезла миссис Петтигру.
— Ах, вот вы где, — сказала она.
Он растерянно стоял, а газета свисала из его руки; миссис Петтигру платила за такси, а он был ошарашен собственной виноватостью. Именно и прежде всего виноватым он себя чувствовал перед миссис Петтигру. Никогда в жизни ни одна его мысль, слово или поступок не мучали его такой виной, какую он испытывал теперь, ожидая, пока миссис Петтигру расплатилась и спросила:
— Вы где были?
— Газету покупал, — сказал Годфри.
— Обязательно было надо здесь припарковаться, а потом сходить купить газету?
— Прогуляться хотел, — сказал Годфри. — Поразмяться.
— У вас свидание назначено, опоздаете. Поторопиться надо. Я просила вас меня подождать. Почему уехали без меня?
— Забыл, — сказал Годфри, усаживаясь в машину. — Забыл, что вы хотели ехать со мной. Торопился к поверенному.
Она обошла машину и села рядом с ним.
— Могли бы и дверцу растворить, — сказала она.
Он сначала даже не понял, о чем она говорит, ибо с давних пор под предлогом возраста перестал соблюдать старинные обыкновения вежливости и теперь был грубовато-небрежен, словно бы вполне в своем праве. А за ее словами, лихорадочно управляя машиной, он почувствовал опасную угрозу своему образу жизни.
Она взяла газету и взглянула на первую страницу.
— Скажите, пожалуйста, Рональд, — сказала она. — Вот он, Рональд Джопабоком посреди газеты. Фотография: ну да, он женился. Нет, вы глаза уберите, смотрите, как едете, а то ведь недолго и… Осторожнее, красный свет.
Годфри затормозил на красный свет, и их резко дернуло вперед.
— Ох, да будьте же в самом деле осторожнее, — сказала она, — вообще, подумайте о других.
С газетного листа на коленях миссис Петтигру ему лучезарно улыбнулось дряблое лицо Рональда, стоявшего рука об руку с жеманной Олив. Заголовок над ними гласил: «Вдовец 79 лет женится на 24-летней».
— Олив Мэннеринг! —
— Ах, вы ее знаете?
— Внучка моего друга-поэта, — сказал Годфри.
— Зеленый, Годфри, — усталым голосом сказала миссис Петтигру.
Он пустил машину с места в карьер.
— «Богатый биржевик на покое», — прочла миссис Петтигру. — Ну, она знает, что делает. «Мисс Мэннеринг, киностатистка и сотрудница Би-Би-Си… переехала из своей квартиры на Тайт-стрит в Челси…» — И головоломка мгновенно сложилась в уме миссис Петтигру. Словно бы внутренний голос заговорил, яснее ясного, и, взглянув на фотографию Олив, она в точности поняла, где пропадал Годфри, оставляя машину у разбомбленного здания.
— Да, Годфри, это, конечно, для вас большой удар, — сказала она.
Он подумал: господи, она все знает. Кротким агнцем поднялся он в контору к своему поверенному: миссис Петтигру осталась ждать внизу, в машине. Он даже не попытался как-нибудь обойти ее, хоть и был у него такой маленький расчет, когда он наконец согласился изменить завещание. У него даже и в мыслях не осталось прежнего намерения ознакомить с фактами своего поверенного. Мейбл Петтигру знает все. Она может все рассказать Чармиан. И он распорядился насчет нового завещания, согласно которому сын получал ничуть не более, чем ему положено по закону, а все остальное миссис Петтигру; и даже доля Чармиан, буде она его переживет, подлежала опеке той же миссис Петтигру.
— М-да, — сказал поверенный. — Это, конечно, все не сразу, придется поработать.
— Извольте все это сделать безотлагательно, — сказал Годфри.
— А сами-то вы, мистер Колстон, может, еще немного поразмыслите? Миссис Петтигру — она кто, экономка у вас?
— Безотлагательно, пожалуйста, — сказал Годфри. — И будьте любезны, никаких проволочек.
— Омерзительно, — сказал он потом Чармиан. — Ему под восемьдесят, а он женился на двадцатичетырехлетней девушке. Омерзительно, другого слова не подберешь. К тому же он еще глух как пень.
— Годфри, — сказала она, — в воскресенье утром я уезжаю в пансионат. С доктором я договорилась, в банке все устроено. Из фирмы «Общие тетушки» завтра приедут, уложат мои вещи. Меня проводит Джанет Джопабоком. Тебя я вытаскивать не хотела, Годфри. Ты бы, пожалуй, расстроился. Знаешь, меня вконец извели эти телефонные звонки. Они меня просто в могилу сведут. Мне телефона больше и видеть не надо. Я говорила с Летти, она меня поддерживает. Миссис Петтигру тоже думает, что это наилучшее решение — правда, Мейбл? Вообще все в один голос. Ну, мне, конечно, очень грустно. Однако же раньше или позже, ты и сам часто говорил…
— Да ты же и думать не думала про эти телефонные звонки! — закричал он. — Ты же на них внимания не обращала!
— Ох нет, нет, очень обращала. И больше сил нет терпеть.
— Они ее крайне расстраивают, — сказала миссис Петтигру.
— Ну и не подходи к телефону! — заорал он.
— Ох, все равно, когда звонят, я каждый раз думаю, что это он. — И Чармиан передернулась.
— Это телефонное безобразие ей совершенно не по силам, — подтвердила миссис Петтигру.
Он понимал, что их обеих ему не переспорить.