Избранное

Глазков Николай Иванович

«Немцы шли в атаку. Цепи…»

Немцы шли в атаку. Цепи Надвигались слева, справа. Было утро, были степи, Были ветры, были травы. 1943

«Пройдут годов сотни и тыщи…»

Пройдут годов сотни и тыщи Прежде, чем настанет тот день, Когда какой-нибудь гений отыщет Периодическую систему идей. 1943

«Не удались

завоевания…»

Не удались завоевания, Которые не по плечу, Так не помогут завывания: «Захочу — Захвачу».

«Уговаривал не идт'u нас ты…»

Уговаривал не идти нас ты, Не хотел с нами прыгать вниз ты, В тихий омут, где черти, — тинистый И от водорослей тенистый. 1943

«Реализм типичное самое берет…»

Реализм типичное самое берет И всех лучше умеет вести к цели нас. А натурализм — уход от Действительности в действительность. 1943

«Не надо совершать над поэтом суда…»

Не надо совершать над поэтом суда. Рассказать его жизни повесть вам? Недостаток большого поэта иногда Является его достоинством. 1943

«Я победы своей не отдам…»

Я победы своей не отдам, Если мне суждено дожить. Разве есть такой чемодан, Чтобы я не мог дотащить.

«Милиционер!..»

Милиционер! В торговый ряд ринься. Мы ли о цене Не договоримся? 1943

«В виде бесплатного приложения…»

В виде бесплатного приложения К себе он требовал уважения. Это требованье нелепое. Я, например, уваженья не требую. 1943

«Гоняясь за необыкновенным…»

Гоняясь за необыкновенным, Ты убедишься вскоре, Что стоит стать до конца откровенным, Чтоб быть непобедимым в споре. 1943

«У берега моря был лес…»

У берега моря был лес, Вид леса был морю несносен. И волны зеленые бились О корни соленые сосен. 1943

«У меня был брат. Его звали Кора…»

У меня был брат. Его звали Кора. И он не был похож на витязя. И

захочет господь, мы увидимся скоро, Не захочет господь, — никогда не увидимся. 1944

«В безумный век войны эпоховой…»

В безумный век войны эпоховой Живу и не стригу бород. Для дураков я шут гороховый, Для мудрецов — наоборот. 1944

«Твоя душа позаросла крапивой…»

Твоя душа позаросла крапивой, Она — пустырь!.. А я — я человек трудолюбивый И богатырь! 1945

«Он был в стране отцом любимым…»

Он был в стране отцом любимым И мудрецом из мудрецов. Однако счел необходимым Детей оставить без отцов…

«Питая склонность к скатертям…»

Питая склонность к скатертям, Тевтоны их забрали много, Зато для них ко всем чертям Открылась скатертью дорога.

«Он хочет порох держать сухим…»

Он хочет порох держать сухим, Его намерения самые чистые, Но он этот порох вставляет в стихи, А стихи у него водянистые!

«А вы бы могли бы…»

А вы бы могли бы Постичь изреченье: Лишь дохлые рыбы Плывут по теченью! 1953

«Я, проходимец или оборванец…»

Я, проходимец или оборванец, До пошлости житейской не дорос. Меня всю жизнь хотели оболванить, Но, к сожаленью, им не удалось.

«Так молотом плющат железину…»

Так молотом плющат железину, Так гибель встречают колоссы, Так женщина смотрит на женщину, Так палки вставляют в колеса!

«Лень, говорят, — мать всех пороков…»

Лень, говорят, — мать всех пороков. Понятна мне ее гордыня: Детей-пороков очень много, И лень давно мать-героиня!

«Оружьем станут пусть стихи…»

Оружьем станут пусть стихи, Они подобны подвигу, А мы рифмуем пустяки, Что подвернутся под руку.

«Из рюмочек хрустальных и стеклянных…»

Из рюмочек хрустальных и стеклянных Я коньяки и вина часто пью, Но не люблю, не уважаю пьяных, А трезвенников — тоже не люблю!