Избранное
Шрифт:
К Путину, надо сказать, мы по этому поводу не обращались. К его приходу надежда и вера на этот счёт у нас полностью иссякли. Да и личность Владимира Владимировича тогда не очень-то впечатляла. Столкнувшись первый раз с ним в лифте третьего подъезда на Старой площади, бросив взгляд на его длиннополое пальто, я принял ВВП за залётного нового русского, намеревающегося провернуть тут свои делишки. Но мы попросили у нового руководства содействия в деле увеличения кратности выхода вестника. В чём отказа не последовало. И вскоре стали мы выходить в свет ежемесячно, в то время как ранее появлялись лишь раз в два месяца. У меня лично тогда сложились добрые отношения с его Санчо Пансо – Игорем Сечиным, который приветствовал наш журналистский поиск
Мы искренне жалели, что Путин с Сечиным не задержались в КУ Может быть, и для нас сумели кое-что сделать, если бы не спешили. Эх, если бы не спешили… Сколько всего можно бы сделать не только для нас.
Однако оставим это лирическое отступление. Вернёмся к нашим «баранам» и к нашей журнальной вольнице. Очередной удар, вызвавший новую пляску на острие ножа, обрушился после публикации материала по Мордовской республике, где правил и правит клан Н. И. Меркушкина. Материал этот предложил нам А. Г. Киселёв, бывший работник правительства Мордовии, которого мы взяли после окончания им Академии Госслужбы в свой штат. Честно говорю – сомнения публиковать или не публиковать крайне критическую фактуру были: не сводит ли Киселёв счёты с бывшим своим руководством, отказавшим ему в высокой должности после окончания учёбы? Но авантюрный журналистский дух пересилил – дали статью.
Возможно, Меркушкин и не увидел бы её, а вестник с ней его приближённые скрыли бы от гневных глаз. Но «крамолу», как рассказывали мне, прочёл сосед Николая Ивановича, руководитель Татарстана – Шеймиев. Прочёл и немедленно звякнул коллеге: «Николай, ты вот хвалился, что у тебя в Московском Кремле одни друзья сидят, а смотри-ка, как тебя разделали в кремлёвском журнале».
Пересказывать, что после этого началось – надо целую книгу написать. Скажу только, что меня от увольнения спас начальник КУ Вячеслав Егорович Иванов, а Киселёва уже всеми силами спасал я. Да, пожалуй, и позиция Николая Ивановича, тому способствовала: не унизился он до мелкой мести. Влиятельный, крупный человек. А что он таков и время подтвердило. Принятие недавно Президентом РФ Указа о праздновании 1000-летия единения Мордвы с Россией, задавшем новый вектор национальных отношений в стране, – его заслуга.
Словом, мы опять уцелели, но кольцо наших возможностей после мордовского инцидента сузилось до крайности. Материалы со стороны стали жёстко цензурироваться в Контрольном управлении, да и свои собственные справки передавало оно нам с оговоркой: «Никаких комментариев к фактам, здесь приведённым». Более того, данные многих проверок стали засекречиваться. Да и как не секретить такие, например, дела, как проверки сохранения ценностей Алмазного фонда Отечества, или сокровищ Гохрана. На них, что и большевички, типа Николая Бухарина, в критические годы Советской власти, в новые времена новые властители тоже, оказывается, свой глаз положили. Кстати, утечка информации (материалы проверки Гохрана опубликовала газета «Завтра») дорого обошлась господину Рыбакову, руководившему в ту пору Контрольным управлением. Его, демократа до кончиков ногтей, властные друзья изгнали с занимаемого поста, что называется, без выходного пособия.
Но мне хотелось бы пару слов сказать об упомянутом выше В. Е. Иванове. Он, как и я, некогда, сотрудник КНК СССР, приглашённый на работу в высшую контрольную инстанцию обновляемой России, претерпел немало горьких обвинений, чуть ли не плевков, как продавшийся «дерьмократам», от своих былых сотоварищей. Между прочим, замечу, обвинителями выступали чаще всего те сотоварищи, что в новое время устроили себе жизнь получше, чем Вячеслав Иванов – создали и возглавили грабительские банки или посреднические спекулятивные
Пишу об этом не потому, что оказался рядом с Ивановым – от этого соседства мне, как никому, приходилось туго – а потому, что, находясь поблизости, я видел человека, беззаветно преданного своему делу, честнейшего гражданина, отменного профессионала и бессребреника. Наверное, новые властители использовали его в своих целях в борьбе за место, за «кормушку», когда «точечно» применяли компрометирующие данные организованных Ивановым инспекций деятельности того или иного объекта, субъекта. Но он-то понимал, что хоть таким образом, но содействует не расцвету, а искоренению зла. И не меня он защищал от увольнений – защищал вестник, в котором пусть изуродовано, пусть искромсано, но просачивалась информация, заставляющая задуматься и безмолвствующий народ, и потерявшую совесть, правящую элиту. Его слова: «Мы скорее закроем «Юрлит», чем позволим разогнать «ПК», – не раз останавливали занесённую над нами секиру в деснице мечущего «громы и молнии» Перуна – Бунина.
Как и государственный легендарный контролёр Царской России Валериан Татаринов, возвративший империи миллионы украденных проходимцами золотых рублей, Вячеслав Иванов умер в бедности и похоронили его на казённый счёт. Он и квартиру-то получил только перед смертью.
И снова тянет на отступление, правда, на сей раз не совсем лирическое – квартирное.
Перед распадом СССР «квартирная звезда» мне, скажем, светила очень ярко. Уж и смотровой ордер получила семья из четырёх человек на шикарные по тем временам трёхкомнатные апартаменты в центре Москвы. Но власть сменилась, страна раскололась. Квартира ушла. Однако пришла работа и должность, равнозначная по прежним временам, положению завотделом ЦК КПСС.
Квартирный вопрос. О, как он испортил нас, москвичей. Это ещё Булгаков отметил. В порыве раздумий о своей жилищной неустроенности я порой говорил: «Содрать бы с новой власти хоть «шерсти клок» – квартиру, тут же подал в отставку».
Услышал Бог – получил я, без взяток, без подарков, во что мало кто верит, прекрасное жильё. И оставил работу. По собственному желанию, когда по пьянке разбили мы на Старой площади унитаз и затопили сидящих этажом ниже охранников из приёмной Президента. «От великого до смешного – один шаг» – это точно. Чтобы не получить мне квартиру в 90-х годах прошлого столетия, надо было расколошматить государство, чтобы лишиться должности в новом столетии, оказалось достаточным разбить сливной бачок в туалете. Извините, за пошлую шутку.
И всё же надо отдать должное Ивану Афанасьевичу Бунину, он не стал препятствовать, когда редакторские дела свои я передал весьма и весьма «сомнительной фигуре» – Александру Киселёву, тому самому «другу Меркушкина», статья о котором вообще-то, если быть откровенным, в конечном итоге сильно навредила не только лично сотрудникам, но и в целом изданию: «зажали» нас после этого крепко. Но как говорится: лес рубят – щепки летят.
А преемником Киселёв (ныне профессор, доктор наук и академик) оказался стоящим. Не даром же через некоторое время, встретившись со мной, «серый кардинал издательства», секретарша Ивана Афанасьевича Бунина – Валентина Петровна Бобкова, как всегда с очаровательной улыбкой, скрывающей истинные чувства, произнесла (в данном, однако, случае в сердцах): «Ну, Пискарёв, и оставил же ты после себя семечко». – «Семечко – гречишное», – поддакнул я, улыбаясь не менее очаровательно.
И корабль, именуемый «Президентским контролем», плывёт. Плывет между «Сциллой и Харибдой» вот уже пятнадцать лет. Плывёт, отражая всё то, что вокруг него и всех нас клубится: горькие заблуждения, противоречивость, болезненность общества, государства. Последнее от немощей будто бы начинает избавляться. А значит непременно станет выстраивать и крепить в своей системе контрольные функции как наиболее важные и приоритетные, определяющие в конечном счёте успешное проведение социально-экономической политики и благих преобразований.