Избранное
Шрифт:
Кто знает, возможно, и суждено будет сбыться бывшим чаяньям моим и задумкам нового редактора вестника, обратившегося в инстанции с предложением создать единый печатный орган, где бы пропагандировалась, обсуждалась контрольная деятельность, скажем, и президентских ревизоров, и парламентских. Тут и сомневаться нечего, случись это – и наступил бы конец имеющемуся месту пресловутого раздрая в действиях контрольных систем страны. И появилась бы почва для организации столь желательного, единого, мощного инспектирующего органа в возрождающейся державе. К чести, Счётной палаты, где предложение внимательнейшим образом изучили и тут же создали солидный собственный журнал, – она вместе со своим руководителем Сергеем Вадимовичем Степашиным не расценила журналистское послание, как бред, спесиво с порога его не отмела.
Задел добрым свершениям давно готов. Вот он – живой и здравствующий «Президентский контроль», статус которого стараниями нового, учёного его руководителя приблизился к статусу информационно-аналитического издания – издания, востребованного на всех уровнях государственной власти. Вестник высоко оценивают профессиональные контролёры, он стал для них, в отличие от потерявших
Преемственность, на которую в начале перестройки со всей бесовской мощью набросились враги Отечества, – она, она способна вывести из тупика заблудший народ России.
Мне хочется, чтобы осознали это и те молодые люди, что недавно пришли в бореньях и гоненьях созданный «Президентский контроль». Им, находящимся пока что себе на уме, продолжать дело, которое свершить невозможно, если руководствоваться только эгоцентризмом, отказываясь от великих духовных ценностей, что выковал для собственного сохранения народ наш за многовековую историю. Да, с принципами совестливости и справедливости жить нелегко и непросто. Но сказал же Есенин – горький символ Родины: «Радуясь, свирепствуя и мучась, хорошо живётся на Руси».
Мы много чего «наворотили». И трудно молодым сориентироваться, когда осмеяны, оплёваны «пятой колонной» наши святые, наши герои, и нет желания верить, кому бы то ни было. «Что, опять начинать «по-шариковски» делить всё имеющееся богатство?» – вопрошают оболваненные молодые люди. Что ж, делить его поровну между всеми – негоже, а обирать весь народ отдельным избранным господам, забирать себе наработанное, кстати, не господами, а теми же «шариковыми», – хорошо? Шариков – пёс, но вор-олигарх – монстр. И кто из них опаснее. Вопрос. Хотя на этот вопрос давно уже есть ответ. Ответ великого мыслителя Запада, столь чтимого реформаторами россиянского разлива, – Фромма: «Чтобы выполнить свою миссию, человек должен понять: «быть» важнее, чем «иметь». О том же гласит и Святое писание: «Не собирайте себе сокровищ на Земле…»
Обо всём этом хорошо знали наши далёкие предки и отбросить традиционные ценности (с Божьей помощью и с ними создавали отцы и деды великое государство) по крайней мере – диверсия. Жить в несогласии с заветами старших – идти по пути дискомфорта, беды. Эти заветы определяют наш генетический код – так уверяет наука. «Зов предков», «зов земли» – звук не пустой. Антрополог Конрад Лоренц писал о подобном следующее: «Во всех частях мира имеются миллионы юношей, которые потеряли веру в традиционные ценности предыдущих поколений… Они чувствуют себя свободными, потому что отбросили отцовские традиции, но немыслимым образом не замечают, что, воспринимая сфабрикованную доктрину, они отбрасывают не только традиции, но и всякую свободу мысли и действия».
Мне часто вспоминается случай: едем мы с секретарём райкома партии одного из районов Черниговской области по полесским просёлкам. И вдруг видим: из лесочка на всходы озимой пшеницы выдвигается стадо зубров. Секретарь кидается их прогонять – зубры свирепеют: глаза на выкате, красные – растопчут вместе с машиной. Но секретарь хватает первую попавшуюся под руку палку, взмахивает ею и гиганты животные – убегают. Попутчик объясняет происшедшее: «Они ружья бы не испугались: не знают такого, а палки боятся: их в малолетстве били в вольерах этими палками. И запомнили толстокожие на всю жизнь – это больно».
Вот так и народ наш, великий, бесстрашный, одерживающий победы в кровопролитных битвах, пугают палкой, которой бьют его в темечко с малых лет.
Я прошу в очередной раз прощенья, что увлёкся и предался снова каким-то там размышлениям. Но ведь я и начинал свои незабываемые воспоминания о службе в «Президентском контроле» также с размышлений, к которым подвигнула меня эта самая служба. Одно время казалось мне, что вот будет побольше свободного времени и предамся я осмыслению всего пройденного мною пути – от тихой деревенской околицы, затерявшейся в костромской глухомани, до сияющей огнями столицы, какими духовными тратами и приобретениями сопровождалось моё продвижение от жизни коренной и народной к сферам государственного управления и что «корёжило» душу бывшего сельского пастушонка и матроса с волжского парохода, оказавшегося с течением времени хозяином одного из кабинетов на Старой площади.
Не скромно, наверное, говорить об этом. Вроде как хвалиться приходится. Ну да сам себя не похвалишь, кто ж это сделает? Вон и Антон Павлович Чехов советует: «Сознавать» достоинство своё. Перед людьми. Не наглеть, как призывает Чубайс, а сознавать достоинство. Перед природой же, умом, красотой и Богом следует смиряться. Однако подчёркивает величайший духовидец, понятие «смиряться» ни в коем случае нельзя смешивать с рабским самобичеванием, призывающем «сознавать своё ничтожество».
А не на это ли самое – рабское ничтожное «сознавание» толкают постоянно народ наш его друзья в кавычках, заставляя каяться, каяться, каяться… Эти друзья, эти убийцы русской души и великого государства хорошо усвоили: движения в будущее не произойдёт (а именно этого они и хотят для нас и России), если народ потеряет величие и твёрдость духа. А его укрепление немыслимо опять же без преемственности. Невозможно достичь величия силами или жертвами лишь одного поколения.
Теперь, я думаю, понятно почему наши недруги с таким остервенением поливают грязью славное прошлое трудового народа, в клочья рвут святую, золотую нить, связывающую «отцов» и «детей». И понятно почему насаждается в наш культурный обиход попса, и предаётся забвению
О, снова заговорился. Нет, не хватит мне времени время осмыслить. Даже о жизни своей рассказать две дополнительных жизни потребуется. Что делать? Кто-то из великих советовал: «Славить Творца!». Не к этому ли я и иду? Попутно, надеясь открыть великую Истину. Истину на грешной земле. Не потерять бы неба при этом, и утвердиться в сознании: без веры даже наука не больше, чем фасад, за которым скрывается пустота. И тогда, быть может, вот этот не затейливый, с многозначащим названием «Рождество Христово» стих, что выплеснула душа моя, душа человека, вышедшего из «шинели» Советского Союза, есть пусть робкое, слабое, но приближение к тому, что должно бы составить смысл земного жития.
Память детства. Снова вьюгой пенной Кружит в ней оторванный листок. …Первый Новый год послевоенный Деревенский мальчик – Филиппок. Это я. Стою под елкой пышной, Где гирлянды – ситцевая мель. Лампочки – раскрашенные шишки. И, как сказка, в фантах карамель. Но не это главное, не это, От чего кружится в голове: Дед Мороз срывает сласти с веток И, играя, дарит пацанве. А игра – прочти стихотворенье. Если два – повышенный расчет. Вот удача, так удача, вот везенье – Поскорей бы только мой черед. Я прочту стихи про зиму и про лето, Я прочту их и про это, и про то. Я ведь знаю, хоть и малолетка, Назубок пол-Агнии Барто. Я ликую, я дрожу от нетерпенья. Миг – и быть мне на вершин-горе. Не успел. Подпрыгнула измена, Дав нежданно ход другой игре. Я растерян. Гаснут в сердце свечи. Маленький наивный дуралей, Я еще не знаю, что подсечки В моей жизни будут побольней. Я, с судьбою споря, лезу в гору. Я страны советской – верный сын. И о людях с болью и задором Говорю почти что как Шукшин. Погоди, скажу не так, пожалуй Я спустился в мир сей не с небес. МГУ закончил – вуз немалый, Ну и Школу при ЦК КПСС. Вызревают думы-откровенья, Вот они – на кончике пера. Не какие-то фальшивые сужденъя Выдавать настала мне пора. Я готов, я вышел на арену, Рот раскрыл, сказать лишь слово мне. Не успел. Подпрыгнула измена. Мы живем теперь в другой стране. Память сердца тонкой нитью рвется, Понуждает голову седеть. Неужели так и не придется Песнь свою правдивую пропеть? Песнь правдивую. А рано если? Правды-то грядет лишь торжество. И тогда могучей яркой песни Ждет не что-то, а Христово Рождество. И как знать: в далеком детстве елка Не сигнал ли в нынешние дни. Не спеши. Живи в России долго, В вере будь, в надежде и любви.