Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Будильник в спальне старшего инспектора Эрики Фостер прозвенел в семь утра. Из-под одеяла высунулась тонкая бледная рука и выключила его. В комнате было темно и холодно. Тусклый свет уличных фонарей проникал сквозь тонкие занавески. Эрика уже три года хотела их поменять, но так и не нашла времени поговорить об этом с хозяином квартиры. Она перевернулась на спину, отбросила одеяло и поплелась в ванную чистить зубы и принимать душ.
Уже одевшись и положив в карман телефон, кошелек и удостоверение, она вспомнила, что сегодня Рождество и она приглашена на праздничный обед к капитану
— Черт, — выругалась она, плюхаясь на кровать. — Черт!
Абсолютное большинство сотрудников полиции восприняли бы приглашение на семейный рождественский обед к капитану как подарок судьбы, но Эрика чувствовала тяжесть своих отношений с Маршем.
Она только что завершила изнурительное расследование и арестовала молодую пару, совершившую целую цепочку убийств. Звеном этой цепи стало похищение ими двух маленьких дочек Марша и нанесение телесных повреждений его жене Марси. Дело постепенно приобрело большой резонанс, и Эрика должна была найти и освободить девочек. Ей это удалось, и сейчас она понимала, что Марш и Марси пригласили ее на обед, чтобы выразить свою благодарность. Однако их жест противоречил ее желанию оставить все в прошлом и жить дальше.
Эрика встала с кровати, открыла шкаф и оглядела свой скромный гардероб, большая часть которого годилась только для работы. Пробежав взглядом по аккуратно развешенным черным брюкам, свитерам и белым блузкам, она достала синее платье без рукавов, повернулась к зеркалу над туалетным столиком и приложила его к себе. Без обуви ее рост составлял метр восемьдесят три. Из зеркала на нее смотрела женщина с высокими скулами, большими карими глазами и короткими, мокрыми, торчащими во все стороны волосами.
— Ну и отощала я, — сказала она самой себе, расправляя платье на месте былых округлостей. — На такие кости никто бросаться не будет, да? — сказала она, переведя взгляд на фотографию своего погибшего мужа Марка. — Смерть мужа — лучшая диета.
Испугавшись собственного цинизма, она мысленно попросила у него прощения. Марк тоже работал в полиции. Он, Эрика и Марш сблизились во время совместных учений, а четыре года назад Марк погиб во время облавы на наркопритон. На фотографии, стоящей на комоде, он был снят в гостиной их манчестерского дома, в котором они прожили пятнадцать лет. В луче солнца его коротко стриженные светлые волосы были похожи на золотой ореол.
— Не знаю, что сказать Маршу и Марси, — сказала Эрика, глядя на его красивое лицо. — Я хочу просто перевернуть страницу и двигаться дальше, не делая из мухи слона.
Марк лишь заразительно улыбался ей в ответ.
— Ерунда какая, да? Уже слишком поздно придумывать отмазку, чтобы не идти?
«Да, — словно говорил он. — Давай, Эрика, веди себя хорошо».
— Ты прав, нельзя сливаться. С Рождеством тебя! — Она приложила палец к губам и дотронулась до фотографии в рамке.
Эрика перешла в маленькую кухню, совмещенную с гостиной, где из мебели был только маленький диванчик, телевизор и полупустой книжный шкаф. На микроволновке стояла маленькая пластиковая елка. Много лет Эрика ставила ее на телевизор, но с приходом плоских экранов единственным местом, где ее вид не вызывал
Когда Эрика наливала себе кофе, зазвонил домашний телефон. Она поспешила в коридор, надеясь, что случилось чудо и ей звонят сообщить об отмене обеда. Вместо этого она услышала голос Эдварда, отца Марка.
— Я тебя не разбудил, дорогая? — спросил он с милым йоркширским акцентом.
— Нет, я уже встала. С Рождеством!
— И тебя с Рождеством! Холодно у вас там в Лондоне?
— Снег выпал. Всего ничего, по щиколотки, не больше, но в новостях только о нем и говорят.
— А у нас здесь больше метра. А в Беркли еще больше.
Голос у него был какой-то слабый и напряженный.
— Ты там не мерзнешь?
— Нет, дорогая. У меня горит камин. Оставлю его на весь день — гулять так гулять. Жаль, мы с тобой не увидимся.
Эрика почувствовала укол совести.
— Я приеду после Нового года. У меня есть неиспользованный отпуск.
— Надеюсь, сегодня ты не на работе?
— Нет. Сегодня я приглашена на обед к Полу Маршу. Будет вся его семья… После всего, что с ними случилось, я просто не могла отказать.
— А кто это, милая?
— Пол. Пол Марш…
Повисла тишина.
— А, ну да, конечно. Тот молодой человек по имени Пол. Ему в итоге удалось продать свой «Форд»?
— В смысле?
— Вряд ли, правда, ему кто-то даст много за эту ржавую посудину. Ее же рукой можно проткнуть.
— Эдвард, ты сейчас о чем?
У Марша и правда был «Форд», но это было много лет назад, в начале девяностых.
— Ой, это я что-то не то говорю. Плохо спал. Как у них дела после всего, что произошло?
Эрика не знала, что сказать. Она теребила в руках телефонный провод. Эдварду было почти восемьдесят, но он всегда отличался острым умом и адекватным восприятием реальности.
— Еще мало времени прошло. Я их видела только…
По ту сторону провода послышался свист чайника.
— Передавай им привет от меня, хорошо?
— Конечно.
— Пойду, дорогая. Мне нужно выпить чашку кофе с утра и проснуться. И открыть подарки. Береги себя, с Рождеством!
— Эдвард, ты уверен, что ты в порядке? — спросила она, но он уже повесил трубку.
Помедитировав на телефон еще несколько секунд, Эрика пошла к окну. Стоящий напротив величественный и красивый особняк в викторианском стиле, как и остальные дома на ее улице, был превращен в многоквартирный дом. В некоторых окнах горел свет, и в одном из них Эрика увидела, как родители с двумя маленькими детьми открывают подарки, собравшись вокруг большой наряженной елки. По улице шла женщина в пуховике. Она тащила за собой маленькую черную собачку, пряча голову от летящего в лицо снега. Эрика вернулась к телефону, взяла в руки трубку, но снова ее положила.