Избранные произведения в одном томе

Гарднер Лиза

— Это доктор Глен вас прислала? — спросил Сгарци, все еще возясь с дверным замком. — Что она вам наплела? Что я угрожал ей? Так это неправда. Я всего лишь хочу получить то, что причитается мне и моей семье.

«Забавно», — подумала Ди-Ди, бодро шагая по коридору.

— Значит, вы не угрожали доктору Глен? — уточнила она.

— Давайте пройдем к вам, мистер Сгарци, и поговорим в более приватной обстановке, — добавил Фил.

Сгарци тяжело вздохнул, отпер дверь и провел детективов внутрь.

«Тесная квартирка», — отметила про себя Ди-Ди. Определенно холостяцкая обитель: плазменный телевизор с огромной

диагональю и старая разномастная мебель, которую даже на блошином рынке стыдно продавать. Однако кругом было довольно чисто. Сгарци, надо отдать ему должное, хоть и не был богат, старался поддерживать в доме порядок. Нигде не было пыли, на полу не валялись грязные трусы.

На столике перед коричневым потертым диваном стоял «МакБук» последней модели. «Его рабочее место», — догадалась Ди-Ди. Где еще хозяин дома мог покорять вершины журналистики, одновременно следя за матчами хоккейного клуба «Бостон Брюинз»?

— Вы уже говорили с Шаной Дэй? — требовательно спросил Чарли, встав в центре гостиной.

— Почему бы вам не снять плащ? — предложил Фил. — Мы к вам надолго.

Сгарци пожал плечами:

— Ну ладно, мне все равно нечего скрывать. Хотите чего-нибудь выпить? Пива, воды? Черт, расслабьтесь, ребята. Давайте просто поболтаем. Кстати, вам известно, что мой дядя был копом? По крайней мере, пока не пустил себе пулю в лоб. В деле Шаны Дэй этот факт как-то зафиксирован? Надо же, столько лет спустя она продолжает убивать.

Сгарци повесил плащ, а затем, в четыре шага преодолев гостиную, скрылся где-то в недрах кухни. Послышались стеклянное звяканье и шум водопроводной воды. Через несколько секунд он вернулся с двумя наполненными до краев стаканами. Бесцеремонно сунув их в руки детективам, Сгарци выжидательно на них уставился.

Без тренча он словно уменьшился в размерах, прямо как Супермен без своего плаща. Невысокий, чуть выше ста семидесяти, вел себя Чарли довольно странно. Казалось, он готовился к тому, что вот-вот получит удар под дых, который обязательно должен выдержать. «Всегда ли он был таким? — подумала Ди-Ди. — Или так на него повлияла потеря большинства членов семьи?»

— Сколько вам было, когда умер ваш кузен? — спросила детектив Уоррен.

Сгарци стрельнул в нее взглядом.

— Хотите сказать — когда его убили? Четырнадцать. Мне было четырнадцать.

— Столько же, сколько и Шане.

— Хотите спросить, знал ли я ее? Конечно знал. Мы с Донни жили по соседству. Так уж в Южном Бостоне повелось, все родственники обычно живут поблизости. Мы росли вместе, заботились друг о друге.

Сгарци говорил с равнодушным видом, но Ди-Ди уловила в его голосе оттенок волнения. Ностальгия. Печаль по тем временам, когда дома, с родителями, с соседями, он чувствовал себя в безопасности.

— Вы дружили с Шаной? — как бы между прочим спросил Фил.

— Неа. Она была трудным ребенком, это всем известно. Знаете, есть трудные дети, чьи проделки вызывают умиление или что-то вроде того? Так вот, Шана была не из их числа. Ее скорее можно было сравнить с главарем уличной банды. Шана… все боялись ее до чертиков. Дети… те из нас, у кого была хоть капля мозгов, держались от нее подальше.

— Кроме Донни.

Сгарци поморщился и пожал плечами:

— Донни… отличался от остальных. Он любил читать, любил физику, математику. Черт, да если бы

его не убили, он бы, наверное, стал вторым Биллом Гейтсом и у моей мамы сейчас бы не было никаких проблем. Но… двенадцатилетний ботаник в Южном Бостоне? Все сверстники над ним издевались. Конечно, когда я был рядом, то старался защитить его, все-таки он был моим кузеном. Я всегда старался о нем заботиться, только, к сожалению, не всегда у меня это получалось. А Шана… хоть она и была чокнутой, но в то же время хитрости ей было не занимать даже тогда… — Сгарци покачал головой. — У Донни не было ни единого шанса.

— Вы присутствовали на суде? — спросил Фил.

— Неа. Родители мне не разрешили. Я узнал обо всем так же, как и соседи, — из сплетен. Все это случилось давно, в то время не было, как сейчас, кабельного телевидения с круглосуточными новостями и прямыми включениями. Конечно, в местных новостях дело осветили — в частности, тот момент, когда судья объявил, что будет судить Шану по всей строгости. Адвокат за нее особо не боролся, так что все кончилось довольно быстро, и народ снова вернулся к своим делам. Кроме моих дяди с тетей, разумеется.

— А вы? — поинтересовалась Ди-Ди. — Тридцать лет прошло, а вы все это время строчите письма убийце своего кузена? Продолжаете бередить прошлое?

— Все это время? — переспросил Сгарци, явно сбитый с толку. — Кто сказал, что я все это время ей пишу? Впервые я попытался наладить с Шаной контакт всего три месяца назад. Понимаете, Донни, конечно, был славный малый, но я тоже не какой-то вам отброс. Черт, вы, может, и не поверите, но в мои планы вовсе не входило играть кузена убитого мальчишки. Я ведь уехал из Бостона, поступил в университет в Нью-Йорке, окончил факультет по связям с общественностью, стал репортером. Так что я тоже не придурок какой-нибудь.

— И тем не менее вы здесь… — съязвил Фил.

— Я вернулся, чтобы ухаживать за матерью, — бросил Сгарци. — Разве доктор Глен вам о ней не рассказала? Мама умирает от рака. Ей нужен уход, ей нужна помощь, профессиональная помощь, а не жалкие потуги сына-журналиста. Все это стоит денег. Однако, учитывая среднюю зарплату штатного репортера… А потом мне в голову пришла мысль: может, я и мало зарабатываю, но если написать книгу, которая плюс ко всему основана на реальных событиях… Здесь уже речь идет о шести-, а то и семизначном гонораре. Мне это вполне по силам, только нужен подходящий материал. Ну, что-то вроде эксклюзивного интервью с небезызвестной убийцей моего двоюродного брата. А теперь скажите, неужели я так много прошу? Тридцать лет прошло, возможно, Шана и сама не против получить возможность облегчить свою совесть. Правда, учитывая, что она так и не ответила ни на одно мое письмо, совести у нее как раз таки и нет.

— И поэтому вы решили обратиться к ее сестре?

— Конечно. Таков принцип журналистики. Если один человек говорит «нет», значит, надо найти того, кто скажет «да». Мне нужно «да». Моей маме нужно «да».

— Давно ей поставили диагноз? — спросила Ди-Ди.

— Полгода назад.

— А первое письмо вы отправили Шане…

— Три месяца назад, плюс-минус.

— Если не ошибаюсь, Убийца с розой совершил свое первое нападение, — продолжила Ди-Ди, — где-то семь недель назад?

Сгарци напрягся, его руки непроизвольно сжались в кулаки, глаза сузились.