Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— А есть кто-нибудь, у кого достаточно близкие отношения с Шаной? Может, у нее здесь есть — или был — друг?
МакКиннон слегка нахмурилась:
— По крайней мере, мне ничего об этом не известно. И это озадачивает меня еще больше. Многие заключенные ищут отношений, даже такие жесткие, как Шана… Тем, кто помоложе и послабее, даже нравятся женщины вроде нее. Большинство приговоренных к пожизненному заключению, не важно считают они себя лесбиянками или нет, находят себе партнершу. А у Шаны за все это время не было даже подруги.
— И при мне она никого не упоминала, — добавила я.
— То же самое получается,
Я согласно кивнула.
— Меня беспокоит почти полная социальная изоляция Шаны, — продолжила Кимберли. — Что бы вы ни думали, мы переживаем не только за физическое, но и за психологическое состояние наших подопечных. Депрессия приводит к злости, а та, в свою очередь, может вылиться во вспышку насилия. Я уже говорила доктору Глен, что встревожена переменами в поведении Шаны. Ее депрессия усиливается, так что меня нисколько не удивила ее вчерашняя попытка покончить с собой.
— Подождите, — перебила ее Ди-Ди. — То есть вы заметили значительные перемены в поведении Шаны? И давно это началось?
— Где-то три или четыре месяца назад. Я думала, это связано с приближением годовщины со дня смерти Донни, хотя, конечно, не могу знать наверняка. Но факт остается фактом: по мере психологического истощения Шана практически полностью отгораживается от окружающих.
— Кто ее наблюдает? — спросил Фил.
Я подняла руку:
— Я. Все-таки я лицензированный специалист и по совместительству единственный человек, с кем Шана готова разговаривать. Хотя лечить родственников и не совсем… в рамках врачебной этики… но нас с Шаной вряд ли можно назвать сестрами в полном смысле этого слова. Большую часть жизни мы даже не знали друг друга.
— Но ведь она зовет вас сестрой, — возразила Уоррен.
— Только когда пытается вывести меня из себя.
— Сестры часто так делают.
— Не только сестры, но и пациенты. — Я улыбнулась. — Вы удивитесь, когда узнаете, сколько всего говорят и делают пациенты мне наперекор.
Ди-Ди ответила на это улыбкой, в которой не было ни тени раскаяния. Затем повернулась к суперинтенданту:
— Число сто пятьдесят три вам о чем-нибудь говорит?
МакКиннон покачала головой.
— Думаете, Шана могла вступить в контакт с так называемым Убийцей с розой? Или, может, он сам каким-то образом мог с ней связаться?
— Весьма вероятно. Только я хотела бы знать, каким образом. Мысль о том, что серийный убийца поддерживает связь с одной из наших заключенных, точно не даст мне заснуть сегодня ночью.
— Позвольте, я скажу. — Три пары глаз обратились ко мне. — Мне кажется, сейчас не самое время думать о том, каким образом они поддерживают связь. Более уместным будет спросить — зачем? Шана совершила ужасное преступление, но с тех пор прошло уже много лет. Ее даже не показывали по новостям, поэтому информации о ней очень мало. Возможно, на следующей неделе, когда исполнится ровно тридцать лет со дня убийства, все изменится, но до тех пор…
— Она ни с
— Что, если здесь замешан Гарри Дэй? — спросила Ди-Ди, уставившись на меня. — Скажем, наш убийца является его поклонником, и вот он захотел узнать побольше о вашем отце и…
— О Гарри, — не удержавшись, поправила я ее.
— О Гарри и его техниках, — спокойно продолжила Ди-Ди. — К вам бы он по этому поводу обращаться, разумеется, не стал. Вы ведь все-таки уважаемый психотерапевт.
— Мне иногда пишут. — Мой голос прозвучал словно со стороны. — Нечасто, но все же. Гарри уже давно умер, но, как вы понимаете, у него до сих пор есть фанаты. Этим же объясняется и непреходящая популярность Бонни и Клайда. Из-за моей генетической особенности мое имя фигурировало в некоторых научных статьях, и в них я упоминалась как дочь Гарри Дэя. Поэтому… я иногда получаю письма, связанные с Гарри. Примерно три-четыре раза в год. Иногда люди просто задают вопросы — каким он был, каково быть дочерью серийного убийцы. Но чаще это вопросы о памятных вещах. Осталось ли у меня от него что-нибудь и не хочу ли я это продать.
— Серьезно? — спросила Уоррен.
Она выглядела наполовину шокированной, наполовину заинтригованной. Именно такое впечатление Гарри Дэй производил на всех людей. С одной стороны, он внушал ужас, с другой — нездоровое любопытство.
— Продажа вещей, когда-то принадлежавших серийным убийцам, идет полным ходом, — сообщила я ей. — Есть несколько сайтов, через которые продают письма Чарльза Мэнсона, картины Джона Аллена Мухаммада [192] и тому подобное. Я нашла эти ресурсы, после того как получила первую просьбу. За вещи наиболее печально знаменитых вроде Мэнсона, Банди и Дамера просят большие деньги. Гарри Дэй находится уровнем ниже. В списке с ценовым диапазоном от десяти до ста долларов его вещи оказались бы ближе к десяти.
192
Чарльз Миллз Мэнсон (род. в 1934) — лидер группы «Семья», члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств и были приговорены к смертной казни, замененной впоследствии пожизненным заключением.
Джон Аллен Мухаммад (1960–2009) — «вашингтонский снайпер», казненный за убийства десяти человек, совершенные осенью 2002 года.
— У вас остались те письма? — спросил Фил.
— Я их все порвала. Они не стоят ни моего времени, ни внимания.
— Их писали разные люди?
— Я даже не помню.
Ди-Ди повернулась к Филу:
— Что, если наш маньяк начал с писем к Аделин, а затем, не получив от нее ответа, нашел Шану и стал писать ей. Она ведь получает почту, верно? — Детектив посмотрела на МакКиннон.
— Конечно. Письма она получает. Не так уж часто, но все-таки.
— В прошлом году тоже?
— Надо уточнить.