Избранные произведения в одном томе

Гарднер Лиза

Она хитро улыбнулась:

— Хочешь меня поразвлечь, детектив?

Фил посмотрел на часы:

— Пожалуй, именно этим я и буду заниматься ближайшие двадцать минут.

— Почему так мало?

— Потому что вы ранены, Шана. Вам надо отдыхать. Не хочу препятствовать вашему скорейшему выздоровлению.

Шана моргнула, явно сбитая с толку его ласковым тоном. Однако Фил не дал ей времени на раздумья.

— Расскажите мне о своем отце.

— О ком?

— Об отце. Я слышал, вы двое были очень близки.

— Нет, — резко сказала Шана,

ее лицо окаменело. Она откинулась на спинку стула. — Ничего я вам рассказывать не буду.

— Почему?

— Ты спрашиваешь об этом ради нее, верно? — Шана указала на Аделин. — Папа, папа, папа, расскажи мне все о нашем папочке. Она вечно меня просит о нем поговорить. А все потому, что она его совсем не помнит. Она была всего лишь ребенком, когда он умер.

— Да, я не помню отца, — согласилась Аделин, впервые посмотрев на Фила. — Я была совсем маленькой. То немногое, что мне о нем известно, рассказала Шана.

Выражение лица Шаны стало злорадным.

Фил не обратил на нее никакого внимания, его взгляд был по-прежнему обращен к Аделин. Заусенец на его большом пальце уже начал кровоточить, но он, похоже, этого не замечал.

— Но вы продолжали искать информацию об отце, не так ли? — спросил он Аделин.

— Да.

— У него были близкие друзья или сообщники?

Аделин закусила нижнюю губу, явно размышляя над вопросом.

— Не знаю точно, но я могу поискать. У меня остались старые полицейские отчеты…

— Что у тебя осталось? — Шана мгновенно выпрямилась на стуле.

— Полицейские отчеты, — повторила Аделин, даже не посмотрев на сестру, продолжая обращаться только к Филу. — Еще у меня есть дело Гарри Дэя. В общем, много всего. Я могу сделать для вас копии, детектив, если это, конечно, поможет в расследовании.

— Было бы здорово.

— Эй! — окликнула Шана сестру.

— Может, я могу вам еще чем-то помочь? — продолжила Аделин, игнорируя Шану, и внезапно вскрикнула: — Боже, что с вами произошло? — Она наклонилась к детективу и указала на большой палец левой руки.

— А, просто заусенец оторвал. Не обращайте…

Фил осекся, потому что в этот момент Аделин приложила палец к ранке и надавила. Он с напряженным любопытством наблюдал за ней. Аделин медленно убрала палец, осмотрела ранку, а затем кончик своего аккуратно подстриженного ногтя.

— Господи, — тихо пробормотала Аделин, — у меня весь палец в крови.

Теперь она смотрела Шане прямо в глаза. Подняв окровавленный палец повыше, она медленно стала подносить его к губам…

Реакция последовала незамедлительно.

— Нет! Нет, нет, нет! Моя!!!

Шана вскочила на ноги; стул опрокинулся, стяжки на запастьях тряслись.

— А вот и нет, — низким голосом проговорила Аделин. В ее внешнем виде не осталось ничего от профессионального психотерапевта. Теперь это была темноволосая женщина с сумасшедшим взглядом, которая, похоже, собиралась разозлить свою сестру до предела. — Я ее заслужила. Я помогла ему. Так что она моя.

— Ах ты сука…

— А ты ничего

не сделала! Сидишь тут, хмылишься, типа все знаешь. Я просто уверена, что ты не помнишь нашего отца. Ты ведь тоже была маленькой. Как ты думаешь, почему я задаю так много вопросов? Потому что я знаю, что ты врешь. Можешь сколько угодно меня уверять, что помнишь Гарри, но у меня есть все данные на него. Я знаю правду, Шана. Я всегда знала правду!

— Сто пятьдесят три! — бросила Шана. Ее взгляд был по-прежнему прикован к окровавленному пальцу сестры.

Фил чуть отодвинул свой стул и уперся руками в стол, словно приготовившись драться или отступить, уж как придется.

— Сто пятьдесят три чего? — требовательно спросила Аделин.

— Ты же такая умная, вот сама и думай!

— Сейчас мы говорим не обо мне, а о тебе, Шана. Пора тебе себя проявить. Тридцать лет ты уже здесь. Детектив прав, ты очень умная и способная. Даже за решеткой ты могла бы добиться многого. Могла бы помочь в расследовании убийства, сделать хоть что-то хорошее. Может быть, тогда я перестану относиться к тебе как к подопытному кролику. Может быть, тогда я смогу называть тебя своей сестрой.

— Я знаю папу. — Шана практически выплюнула эти слова. — А ты нет.

— Так докажи это!

Сестры пристально смотрели друг другу в глаза. Фил нервно сглотнул.

— Хочешь, чтобы я оказалась полезной? — протянула Шана.

— Думаю, тебе самой это не помешает.

— Отлично. — Шана широко улыбнулась. — Завтра утром я окажусь очень полезной. Причем полезной именно для тебя. Я окажусь полезной настолько, мать твою, что меня выпустят отсюда и ты заберешь меня домой.

— Ну, это вряд ли.

— О, именно так все и будет. Даже мистер детектив с этим согласится. — Шана указала перебинтованной рукой на Фила. — И раз уж я стану твоей сестрой, а не подопытным кроликом, ты позволишь мне жить в твоем доме, Аделин. Ты даже позволишь мне спать в твоей постели. Сорок восемь часов. — Она кивнула. — Вот чего будет стоить тебе моя полезность. Сорок восемь часов я буду носить твою одежду, мыться в твоем душе, жить в твоей роскошной квартире. Такова цена моей помощи.

— Нет.

— Сто пятьдесят три, — прошептала Шана.

— Шана… — начал было Фил.

— Тихо, — оборвала та его. — Тебя это не касается, мистер детектив. Посиди молча, а мы пока с сестренкой поговорим. Обсудим то, что давно должны были обсудить.

— Что означает «сто пятьдесят три»? — спросила Аделин.

Шана снова широко улыбнулась. Но улыбка эта была лишена всяких эмоций и едва скрывала холодный расчетливый блеск в глазах Шаны.

«Она все это время притворялась», — догадалась Ди-Ди. Агрессия, попытка напугать посетителей подробностями о вскрытии вен, даже неуклюжие заигрывания с Филом — все это были не реальные эмоции, а маски, которые Шана меняла одну за другой.