Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
ТЕРРИТОРИЯ ФЕДЕРАЛЬНОЙ ТЮРЬМЫ
КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ БРАТЬ ПОПУТЧИКОВ
Красный и коричневый цвета постепенно исчезли, и автобус, наконец, выкатился на территорию цвета жженого янтаря и выгоревшей зелени. Горы больше не напоминали добрых дедушек. В этой странной и безжалостной части Южной Аризоны даже холмы, казалось, подвергались пыткам со стороны бульдозеров и карьерных самосвалов.
Это была земля, где, обернувшись, можно увидеть настоящий загон для скота: где ящерицы прекрасны, а койоты очень милы. Это была земля,
И эта земля была прекрасна.
Тесс выбралась из кровати. Двигалась она медленно — левая нога у нее онемела, и шрам напоминал о себе фантомной болью. Левая кисть тоже побаливала — она была украшена несколькими глубокими царапинами. Хотя женщина видела, что ничего серьезного не произошло — отец в свое время научил ее определять переломы. По сравнению со всем остальным поцарапанная кисть не стоила ее внимания.
Она повернулась к постели и стала автоматически убирать ее, натягивая углы и разглаживая одеяло с армейской аккуратностью.
Четвертак должен легко отскакивать от поверхности этой кровати, Тереза. Молодость не извиняет небрежности. Надо все время стараться быть лучше и лучше.
Тесс поймала себя на том, что отворачивает простыню поверх легкого одеяла, и впилась пальцами себе в ладони. Резким движением сбросила одеяло на пол.
— Сегодня утром я не буду заправлять кровать, — сказала она пустой комнате. — Это мое решение.
Она больше не будет прибираться и мыть посуду или оттирать полы. Она слишком хорошо запомнила запах аммиака, когда мыла окна, натирала дверные ручки и перила. Она любила этот резковатый запах, который ассоциировался у нее с чистотой.
Это мой дом, и он не только выглядит чистым, но и пахнет чистотой.
Однажды, когда Тесс по своей инициативе натерла аммиаком переплеты окон, Джим даже похвалил ее. Женщина расцвела от счастья — после их женитьбы не прошло еще и года, а она, уже будучи на восьмом месяце беременности, готова была как собачонка радоваться его редким похвалам.
Позже лейтенант Диффорд объяснил ей, что аммиак используется для протирки поверхностей, когда с них хотят убрать отпечатки пальцев.
Теперь, почувствовав запах нашатырного спирта, она заболевала.
Тесс бросила взгляд на кровать, на скомканные простыни, на сброшенные на пол покрывала. На какую-то минуту желание убрать кровать — и убрать ее хорошо, потому что надо становиться все лучше и лучше, — взяло над ней верх. На ее верхней губе выступили капельки пота, и она сжала кулаки, чтобы не поднимать одеяло.
Не смей сдаваться. Он манипулировал твоим сознанием, Тесс, но сейчас все позади. Ты принадлежишь себе самой, и ты крепкая девушка. Ты, черт возьми, победила. Победила.
Но слова ее не успокоили. Она подошла к трюмо, чтобы достать из сумочки свой пистолет, и только в самый последний момент вспомнила, что тот выпал на патио.
Теперь он у Джей Ти Диллона.
Тесс замерла. Ей обязательно надо вернуть оружие. Она с ним ела,
О боже. Ее дыхание ускорилось, желудок сжался, а голова закружилась. Она оказалась на грани паники, у нее начались судороги, и Тесс поняла, что она или возьмет себя в руки, или провалится в бездну.
Дыши, Тесс, дыши. Но дружелюбный воздух пустыни не давался, и ей пришлось, согнувшись, прижаться грудью к коленям, чтобы силой заставить себя сделать вдох. Она крепко зажмурила глаза.
— Могу я проводить вас до дома?
— Это вы мне? — удивилась девушка.
Она крепче прижала свои учебники к груди под школьным свитером. То, что этот офицер полиции обращается к ней, никак не укладывалось у нее в голове. Она была не той девушкой, к которой обычно обращаются симпатичные мужчины.
— Нет, — пошутил он. — Это я траве говорю. — Он отошел от дерева и улыбнулся улыбкой, от которой на его щеках появились две симпатичные ямочки. Все девочки в ее классе говорили об этих ямочках, они снились им во сне.
— Вы ведь Тереза Мэтьюз, правильно?
Она тупо кивнула. Ей надо идти. Ей обязательно надо идти. Она уже опаздывала, а ее отец не терпел опозданий.
Девушка осталась стоять, глядя на красивое лицо молодого человека. Он выглядел таким сильным. Представитель Закона. Цельная натура… В какой-то момент она подумала: если я все вам расскажу, то вы спасете меня? Кто-нибудь сможет меня спасти?
— Ну что же, Тереза Мэтьюз. Меня зовут офицер Беккет. Джим Беккет.
— Я знаю, — она смотрела на траву. — Вас все знают.
— И могу я проводить вас до дома, Тереза Мэтьюз? Будет ли мне позволено сделать это?
Она все никак не могла решить — чувства переполняли ее. Отец ее убьет. Только развратные женщины, испорченные женщины позволяют мужчинам провожать себя до дома. Но она не хотела, чтобы Джим Беккет уходил. Что же делать?
Он наклонился к ней и подмигнул. Его голубые глаза были такими спокойными, такими чистыми. Такими твердыми.
— Послушай, Тереза, я ведь коп. Если ты не доверяешь мне, то кому тогда вообще можно доверять?
— Я победила, — прошептала она своим коленям. — Черт побери, я победила!
Но ей почему-то хотелось плакать. Победа выглядела какой-то неубедительной, а ее цена — слишком высокой. Он творил с нею вещи, которые нельзя делать. Он отобрал у нее то, что она не могла позволить себе потерять. Даже сейчас она все никак не могла забыть его.
Очень скоро он ее убьет. Он же обещал вырвать у нее еще бьющееся сердце, а Джим всегда выполняет свои обещания.