Избранные произведения

Ломоносов Михаил Васильевич

Надир

Внезапно не срази печалию такою: Представь себе, как сим подвигнется Мумет! Я лучше думаю сию скрыть вовсе тайну, Дабы в спокойствии отцов оставить дух.

Заисан

Но я могу попасть в беду чрез тое крайну, Когда кроме меня к царю достигнет слух. То видели рабы и воины со мною И могут всё ему подробно донести.

Надир

Хотя смягчи удар приятностью какою; Между веселых слов печаль сию вмести.

Явление второе

Надир

(один)

Несытая алчба имения и власти, К какой

ты крайности род смертных привела? Которой ты в сердцах не возбудила страсти? И коего на нас не устремила зла? С тобою возросли и зависть и коварство; Твое исчадие кровавая война! Которое от ней не стонет государство? Которая от ней не потряслась страна? Где были созданы всходящи к небу храмы И стены, труд веков и многих тысяч пот, Там видны лишь одни развалины и ямы, При коих тучную имеет паству скот. О коль мучительна родителям разлука, Когда дают детей, чтобы пролить их кровь! О коль разительна и нестерпима мука, Когда военный шум смущает двух любовь! Лишь только зазвучит ужасна брань трубою, Мятутся городы, и села, и леса, Любовнического исполненные вою И жалоб на удар жестокого часа. Что может быть сего несноснее во свете, Когда двоих любовь и младость сопрягла, Однако в самом дней младых прекрасном цвете Густая жадности мрачит их пламень мгла, Когда родители обманчивой корысти На жертву отдают и совесть и детей. О небо, преклонись, вселенную очисти От пагубы такой, от скверной язвы сей! Коль дало красоту и младость человеку И нежны искры в нем любовные зажгло, Чтоб в радости прожить дражайшую часть веку, То долго ль на земли сие попустишь зло? На то ль Тамире ты приятность влило в очи, На то ли нежную в нее вложило страсть, Чтобы, подверженна тиранской сильно мочи, Оплакивала жизнь и горестную часть.

Явление третие

Надир и Клеона.

Клеона

Тамира! Ах, печаль! Тамира дорогая Поиманна, в слезах отчаявшись сидит! Селима в жизнь свою увидеть уж не чая, Лишь мысльми на него в отсутствии глядит И имя сладкое едва с плачевным стоном Дерзает в горести последней помянуть. Озлобленна судьбы жестоким толь законом, Руками томными терзает нежну грудь. Бледнеет цвет лица, и все трепещут члены, Холодной страх, тоска, отчаянье и стыд Являются в ее очах изображенны.

Надир

Что сделал бы Селим, таков представив вид!

Клеона

Что сделал бы, когда увидел, что руками Кровавыми Мамай любезную влечет, Которая, стремясь на небеса очами, Потоки слезные, рыдая горько, льет? Ах, сжалься, государь, не дай беде сей сбыться, Всю мысль свою к ее спасению впери.

Надир

Не можно от сего царевне свободиться: Воюют против ней великие цари.

Клеона

Так пойдет агница за волком вслед Тамира, На кровь, на смерть людей, на трупы их смотреть, И радости лишась в супружестве и мира, Мученье внутрь себя тяжчайшее иметь?

Надир

Не знаю, что мое внутрь сердце предвещает И смутному уму всечасно говорит: Мамай царя и всех злой хитростью прельщает, И около нас сеть коварств его стоит. Зачем один прибег? зачем спешит он браком И что за ним не шлет известия Нарснм? Сии окрестности считаю я признаком Для нас, и для него, и для Тамиры злым.

Клеона

Для толь поспешного Мамаева прихода Слух в городе прошел, что он совсем побит!

Надир

Всегда есть божий глас – глас целого народа; Устами оного всевышний говорит. Но пусть Мамай над всей вселенной торжествует; Однако счастлив быть не может брак такой, Когда сама любовь против

него враждует. Совместно ль варварству с толь нежной красотой? Возможно ль в сей тоске Тамире укрепиться И сердца своего движенья утолить?

Клеона

На страсть ее смотря, и небо возгорится И не умедлит зла толикого отметить.

Надир

Горами потрясет, и воспалит пожары, Или опустошит поветрием луга, Или от глубины возвысив волны яры, Потопом скверные очистит берега.

Клеона

Народную молву приумножают знаки; Везде уж говорят, что близ дверей беда! Мне кажутся во сне ужасные призраки, И вранов, как на труп, слетаются стада.

Надир

Хоть радостен Мумет, но войска не имеет; Что будет, как Селим к стенам приступит вновь? Погибнем, ежели, не рассудя, посмеет Озлобить меч в руке держащую любовь. Мамая гордый дух чем больше возвышает, Тем может рок его скорее поразить. На пыщны гор верьхи гром чаще ударяет, Беги высот, когда безбедно хочешь жить. Цветут спокойные, не зная бурь, долины, Где редко молнии возможно досягать. Никто на свете так не обязал судьбины, Кто б завтрешне себе мог счастье обещать. На лживость оного никто не полагайся: Что утром возросло, то вечером падет. Никто в несчастии спасенья не отчайся: Что вечер низложил, то утро вознесет. Неутолимый рок всё колом обращает. С Мамаем рушиться внезапно может Крым. Когда кто с высоты великой упадает, И тех с собой влечет, что с низу шли за ним. Но сим смущаются лишь только подлы души, Которы на морской волнами шумный путь Смотря, колеблются с недвижимыя суши И чают на брегу высоком потонуть. Едина видит то с презорством добродетель; Среди громов и бурь недвижимо стоит; Сама себе хвала, сама себе свидетель; Хоть мир обрушится, бесстрашну поразит.

Явление четвертое

Селим и прежние.

Селим

Любовникам долга единая минута! Возможно ль, государь, Селиму ныне знать, Еще ль Тамира здесь?

Клеона

О скорбь!

Надир

О горесть люта! Ах, что дерзнули вы, несчастные, начать!

Селим

Мужайся, скорбный дух, и стой против удара, Который на меня свирепый рок занес.

Надир

Ах, если б гневного отцова силу жара Тамира утолить могла потоком слез! Поимана в пути для бегства предприятом, Терзается…

Селим

Какой вступает в жилы хлад! Когда не помогло ты в деле мне начатом, О небо! не косни, живого свергни в ад! Мамай любовию моею поругаться, И пламень мой презреть намерился Мумет? Тамира не моя? мне с нею не видаться? И больше никакой уже надежды нет? Я вижу, что Мумет меня еще не знает, Еще в осаде он моих не сведал сил. Мамаю дочь отдав, меня отвергнуть чает? Надежду на песке он зыбком положил! Забыл он, что моим люблением спасенный Стоит сей град? и в нем того лишит меня, Чем я надеялся, в сей жизни одаренный, С ним в дружестве прожить, свой род соединя? Забыл любовь мою и дружество с Нарсимом? Забыл, что жизнь его была в моих руках? Я свижусь, покажу, каков союз с Селимом И что вражда его возможет в сих стенах! Я снова на брегу противном мне поставлю И обращу на град евфратские полки; От лютости такой любезную избавлю И от Мамаевой мучительской руки. Ударит женский стон здесь вместо песней брачных И вместо праздничных огней пожар сих стен. Мумет увидит смерть, бегущу в вихрях мрачных, И кровию чертог Мамаев обагрен.