Избранные произведения
Шрифт:
Подковы излучали лунный свет
И на луне оставили свой след.
Их гвозди созданы из звезд, казалось,
Подобен Колосу был хвост, казалось!
Луной-копытом камень рассекал —
И сразу звездный пламень возникал.
Когда б на небо он взметнул подковы,
То каждая была б как месяц новый.
Когда охота на
Добычу настигал он, как стрела.
На западе начав свой бег, востока
Он достигал в одно мгновенье ока.
Ту пыль, что оставлял он за собой,
Не мог догнать и ветер грозовой.
Летя, он покрывался влагой пота,
Незримый из-за быстрого полета.
Но жаждал пегий конь скакать в поту,
Затем что из-за капель, на лету,
Казался он сокровищем жемчужин,
Которому и кнут-дракон не нужен!
Когда он в стойле обретал покой,
Весь мир стремился стать ему слугой.
Из лунного ведра, бывало, с ходу
Он пил не нашу — солнечную воду
Ему приготовляли каждый день
Из Колоса небесного ячмень.
Как только прогонял ночную дрему,
Съедал он с Млечного Пути солому,[25]
А сито для очистки ячменя
Из света звезд вязали для коня.
Слетались ангелы, послушны зову,
Из ячменя выклевывать полову
Седло — как две картины-письмена,
Луны две половины — стремена.
Вдевал Юсуф в тот полумесяц ногу —
И, словно месяц, озарял дорогу
Бывало, он коня помчит вперед,
И пегий ржанием таким заржет,
Что в этом ржанье чудится народу
Гром барабана, что зовет к походу,
И все спешат к властителю страны,
Как сонмы звезд — к сиянию луны.
И Зулейха, услышав это ржанье,
Выскакивала из дому в дрожанье,
В слезах садилась на его пути,
Мечтая свет и душу обрести.
Коль слуги без Юсуфа появлялись,
То дети над незрячей издевались.
«Вот приближается Юсуф сюда,
Его лицо сверкает, как звезда!»
Не скачет он сюда, не лгите, дети,
Нехорошо смеяться над слепой:
Там, где Юсуф, там дышит мир весной,
Юсуф, как мускус, проникает в душу,
Повсюду оживляя хлябь и сушу,
Куда бы ни направился в седле,
Дыханье жизни он дарит земле».
А если проезжал Юсуф со свитой,
С могучей, грозной, важной, сановитой,
Кричали дети: «Здесь Юсуфа нет,
Средь конных не найдешь его примет!»
А Зулейха: «Побойтесь вы обмана!
Его дыхание — благоуханно!
От сердца никогда не скроет мир,
Что приближается его кумир.
Он прибывает, как весна живая,
Душе дыханье жизни возвещая.
Ему навстречу радостно спеша,
Дыханье жизни узнает душа».
Так говорила в смуте и печали.
«Эй, берегись!» — ей всадники кричали,
А Зулейха: «Чего беречься мне?
В разлуке я пылаю, как в огне!
С любимым я разлучена судьбою,
Так лучше разлучусь сама с собою!»
Так плакала, страдая и любя,
Теряя и сознанье, и себя,
И, чашу забытья испив, устало
В лачугу тростниковую вступала.
Ее тоскливый стон и скорбный крик
Перезолил на музыку тростник.
Шли годы. Старилась она от горя,
И пел тростник, ее печали вторя.
ЗУЛЕЙХА ВСТРЕЧАЕТСЯ С ЮСУФОМ. ТОТ НЕ ОБРАЩАЕТ НА НЕЕ НИКАКОГО ВНИМАНИЯ. ТОГДА ЗУЛЕЙХА РАЗБИВАЕТ ИДОЛЫ И ОБРЕТАЕТ ВЕРУ В ЕДИНОГО БОГА
Кто страсть заставит на колени пасть?
Безумная неодолима страсть!
Уже своей тоской испепеленный,
К любимой всё же тянется влюбленный,
Увидев розу, к ней стремится вновь:
Сорвать ее велит ему любовь!
Вот Зулейха, что в горе поседела,
Увидеть вновь Юсуфа захотела.
Поставив идола перед собой,
Склонилась ночью перед ним с мольбой: