Избранные произведения
Шрифт:
Садовник саду посвятил труды —
Пришел воитель-вор, сорвал плоды.
Где дни, когда мы так сидеть привыкли,
Чтоб в наш приют чужие не проникли,
Чтоб даже ветерок не смел о нас
Кому-нибудь поведать свой рассказ?
Теперь возьми, о ветерок пахучий,
Моей души сгоревшей прах летучий,
Ей обо мне напомни, ветерок,
Ты к ней помчись, ты с нею побеседуй,
Моими ты устами ей поведай:
«Твоя душа, почувствовав испуг,
К другому от меня умчалась вдруг
Когда с ним вместе станешь пить из чаши,
Когда уста соединятся ваши,
Того ты вспомни, чья душа болит,
Кто горечь пьет и чей сосуд разбит.
Но, прежде чем умру, сражен судьбою,
Соединенья не познав с тобою,
Запомни: чистым, верным вниду в прах,
А ты раскаешься, в своих грехах!»
МАДЖНУН, ПОВЕРГНУТЫЙ ЗАМУЖЕСТВОМ ЛАЙЛИ В БЕСПРЕДЕЛЬНУЮ СКОРБЬ, УДАЛЯЕТСЯ ОТ ЛЮДЕЙ И ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ К ДИКИМ ЗВЕРЯМ
Знаток перекочевок, перегонов
В сей горестной юдоли громких стонов
Такую тайну, полог приподняв,
Являет нам в одной из этих глав:
Сказав о тех, кто юной стал четою,
Несчастный, сочетавшийся с бедою,
Людей отринул и тропу свою
Направил смело к дикому зверью.
Безумному покорны стали звери,
К нему питая дружбу и доверье.
Шагал он по земле, как царь царей,
За ним ступало воинство зверей.
Под каждым деревом, царя достоин,
Был трон из камня и песка построен.
Садился он с величием на трон,
Зверями окружен со всех сторон.
Когда он им явил добро и милость,
Их ненависть друг к другу прекратилась.
Газель и волк шли к роднику вдвоем,
Приятелями стали лань со львом,
С хвостом большого барса на поляне
Или в степи играл детеныш лани.
Как вьючные животные, в пыли,
Онагры следом за Маджнуном шли.
Лисицы
Перед Маджнуном тропы и стоянки,
А если душен был и зноен день,
Весь путь слезами поливал олень.
Над Кайсом простирали зонт вороны,
Их черными крылами сотворенный.
А если иногда, в степной дали,
Желал он написать письмо Лайли, —
Ногой газели, на калам похожей,
Чертил он буквы на газельей коже
И находил всегда чернил запас
В чернильницах газельих черных глаз.
Он как-то шел, роняя слез рубины,
Слагая песню, по камням долины.
Милы и кротки, этой песне в лад,
Приплясывали сотни газелят
Внезапно он просторный луг увидел,
Он множество людей вокруг увидел:
Трава — ковер, цветов — полным-полно,
Из чаш, как из тюльпанов, пьют вино.
Неспешно подошел он издалече,
Чтоб с хищным войском не боялись встречи.
Узнав его, один из тех людей
Слова наполнил добротой своей:
«Вожатый светоносный всех влюбленных,
Из-за любви в рассудке поврежденных!
В юдоли праха превращенный в прах,
Отверг родных, забыл ты о друзьях.
Во имя той, которой сердцем верен,
Из-за которой в мире ты потерян;
Во имя той, кто дарит мир земной, —
Ты счастье жизни видишь в ней одной;
Во имя ярких губ ее манящих;
Во имя вьющихся кудрей блестящих;
Во имя двух газелей — томных глаз,
Двух чародеев, обольстивших нас;
Во имя прядей мускусных, пахучих
И лика, что луной сияет в тучах, —
Столь быстро мимо нас не проходи:
Не из-за нас тоска в твоей груди!
Мы тоже скорбной шествуем тропою,
Мы встретиться давно хотим с тобою.
Сильна тревога, и тяжел твой путь,
Хотя б немного с нами ты побудь».
Маджнун, услышав вежливое слово