Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Она вышла из подъезда и нырнула в туман, клочьями стелющийся по улице. В этих местах из-за близости реки часто бывали густые туманы, но в тот момент сквозь мглистую дымку пробился красный солнечный диск и осветил этот район. Он простирался от Келвинбанк-стрит до доков и постепенно уступал натиску соседних трущоб, находящихся на портовой территории.
И сейчас, торопливо пересекая этот район, Люси подсознательно ощущала его убожество. Узкие мощеные улицы были густо усеяны мусором: грязными газетами, которые кто-то таинственным образом рвал ночи напролет; кожурой апельсинов; жестяными консервными банками; разбросанными, но
Этот зал с его вульгарной вывеской символизировал для Люси суть местной округи. Он был обычным, заурядным, и эта будничность оскорбляла хороший вкус в целом и ее утонченность в частности. Когда Люси садилась в красный трамвай и ехала на работу, она часто думала о внезапном повороте событий, швырнувшем ее на городское дно.
И эта ее работа… Как Люси сожалела об относительной синекуре ее прошлой службы, с этими необременительными поездками на поезде и жалованьем, в ретроспективе казавшимся весьма щедрым!
«Хендерсон энд Шоу» управляли имуществом трущоб. Это подводило итог всему, объясняло трудности ее нынешнего занятия. Теперь она понимала, почему молодой Фрейм говорил: «Работа не из приятных», и откровенно признавалась себе, что она ей не нравится. Но все же Люси смирилась с положением дел, так же как приняла дом пятьдесят три по Флауэрс-стрит. Она открыто, с ироничной улыбкой журила себя: «Ты спустилась на ступеньку вниз, голубушка!» – но в глубине души была всерьез намерена подняться выше.
Люси соскочила с трамвайной подножки на углу Дэвис-стрит и бодрым шагом направилась в контору. Радуясь, что сейчас окажется в тепле, быстро вошла внутрь.
Теперь уже просторная комната с высоким потолком не удивляла ее. Люси с привычной легкостью проскользнула мимо стойки, ответила на дружелюбный кивок мисс Тинто и поспешила к своему столу. Напротив нее сидел мужчина в пальто и шляпе, который при ее появлении, не поднимая глаз, отрывисто произнес:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – чуть улыбнувшись, откликнулась Люси.
Непрерывная агрессия этого человека в отношении вселенной не переставала забавлять ее. Адам Дэнди, приземистый, крепко сбитый мужчина с длинными руками и грубым обветренным лицом, тоже был сборщиком арендной платы. Держался он открыто и грубовато-добродушно. Даже его одежда – потрепанная клетчатая шляпа, нахлобученная на уши, и блестящий бушлат, плотно облегающий крепкую фигуру, – выдавала ту же бескомпромиссную грубоватость. Его багровое лицо было покрыто сетью тонких красных сосудиков, а маленькие глаза пристально смотрели из-под сероватых кустистых бровей. Адам был толстым, одышливым и необычайно вспыльчивым. Стоило его немного разозлить – и он становился агрессивным, выплевывал слова с нажимом, в эти минуты напоминая мула, который лягается. Таков был Адам Дэнди во всем, за исключением главного – его ног. Ужас заключался в том, что Дэнди был кривоногим, невероятно кривоногим. Когда он стоял,
– Черт бы побрал эти карандаши! – возмущался он теперь, глядя на карандаш с ломким грифелем, который безуспешно пытался заточить. – В наше время их не умеют делать. Ничего не умеют.
– Давайте я вам заточу, – услужливо предложила Люси.
– Гм, – хмыкнул он. – Можно подумать, вы сделаете это лучше меня. Вряд ли. Чего доброго, порежетесь и подадите на меня в суд за нанесенный ущерб.
– Пока это не нарушение обязательств, Дэнди, – бросила мисс Тинто со своего места за высокой конторкой.
Она много не говорила, но если и говорила, то к месту.
– И это возможно, – откликнулся Дэнди, упорно трудясь над грифелем. – Уж я знаю женщин. – Кривоногий или нет, он любил намекнуть на близкое знакомство со слабым полом, которое сделало его безжалостным, но неуязвимым. Желая удостовериться в этом, он прибавил: – Разве нет?
Мисс Тинто с пониманием взглянула на Люси. Вышестоящее положение не мешало кассирше хорошо относиться к Люси, ибо, несмотря на внушительную фигуру и некоторую растительность на лице, мисс Тинто обладала щедрым сердцем – и результатом стала крепнущая дружба двух женщин.
– По некоторым мужчинам, – обращаясь в пространство, сурово изрекла она, – виселица плачет.
Разговор прервался, ибо в этот момент в контору вошел Рэтри, или, более точно, прошел через нее в свой кабинет. Это был высокий и нескладный человек. Его редко видели, он был ненавязчив, вот и сейчас, проходя мимо, он кивнул и исчез за дверью.
– Что ж, – вставая, сказала Люси, – с туманом или без, а мне пора начинать. У меня сегодня Уайт-стрит. К несчастью!
– Не потеряйтесь там, – заботливо и в то же время мрачно произнес Дэнди.
Люси с улыбкой покачала головой. Затем она взяла знаки отличия своей должности – блокнот в черном кожаном переплете и начищенную до блеска кожаную сумку – и вышла из конторы.
На миг солнце скрылось, и желтыми извивающимися кольцами вновь стал спускаться туман. Горло сдавило холодной сыростью, и Люси закашлялась. Она подумала, что ее пальто недостаточно теплое для такой погоды. Вокруг нее, кружась наподобие тумана, бурлила жизнь города, но Люси больше не ощущала того ответного трепета, который когда-то ее волновал. Теперь она к этому привыкла и стала старше. «Да, – подумала она, – старею». Люси не любила свою работу и не любила туман. Свернув на Уайт-стрит, она вновь закашлялась от сырости. Нет, ей не нравится туман и категорически не нравится Уайт-стрит!
Эта улица была узкой – тесный каньон между двумя рядами высоких доходных домов, темный и мрачный, куда даже в ясные летние дни не проникал солнечный луч, а сейчас просто канава, расщелина, заполненная туманом.
Когда Люси вошла с улицы в первый подъезд, чтобы приступить к работе, была половина одиннадцатого утра. Здесь царила вязкая чернота, по сравнению с которой мгла снаружи могла показаться не темнее залежавшегося снега, и чувствовался неописуемый мерзкий запах трущоб – он был уже знаком Люси и она ненавидела его.