Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й
Шрифт:
— В таком случае, вы узнаете, Зверобой, — сказала девушка, радуясь случаю перечислить те достоинства, ко¬ торые так пленяли ее в собеседнике. Этим способом она надеялась незаметно подойти к теме, близкой ее сердцу. — Во-первых, красота в мужчине не имеет большого значе¬ ния в глазах женщины, только бы он не был калека или урод. — Я не могу целиком согласиться с вами, — возразил охотник задумчиво, ибо он был весьма скромного мнения о своей собственной внешности. — Я заметил, что самые видные воины обычно берут себе в жены самых красивых девушек племени. И наш Змей, который иногда бывает удивительно хорош собой в своей боевой раскраске, до сих пор остался общим любимцем делаварских девушек, хотя сам он держится только за Уа-та-Уа, как будто она единственная красавица на земле. — Если молодой человек достаточно силен и прово¬ рен, чтобы защищать женщину и не допускать нужды в дом, то ничего другого не требуется от него. Великаны, вроде Непоседы, могут быть хорошими гренадерами, но как поклонники они стоят немного. Что касается лица, то честный взгляд, который является лучшей порукой за сердце, скрытое в груди, имеет больше значения, чем кра¬ сивые черты, румянец, глаза, зубы и прочие пустяки. Все это, быть может, хорошо для девушек, но не имеет ника¬ кой цены в охотнике, воине или муже. Если и найдутся такие глупые женщины, то Джудит не из их числа. — Ну знаете, это просто удивительно! Я всегда думал, что красавицы льнут к красавцам, как богачи к богачам. — Быть может, так бывает с мужчинами, Зверобой, но далеко не всегда это можно сказать о нас, женщинах. Мы любим отважных мужчин, но вместе с тем нам хочется, чтобы они были скромны; нам по душе ловкость на охоте или на тропе войны, готовность умереть за правое дело и неспособность ни на какие уступки злу. Мы цепим чест¬ ность — язык, который никогда не говорит, чего нет на уме, — и сердце, которое любит и других, а не только са¬ мого себя.
Зверобой не обращал на это внимания, весь поглощенный новыми для него чувствами. Человеку столь скромному было удивительно слышать, что все те достоинства, кото¬ рыми, несомненно, обладал он сам, так высоко превозно- сятся самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. В первую минуту Зверобой был совершенно оше¬ ломлен. Он почувствовал естественную и весьма извини¬ тельную гордость. Затем мысль о том, что такое создание, как Джудит, может сделаться спутницей его жизни, впер¬ вые мелькнула в его уме. Мысль эта была так приятна и так нова для него, что он на минуту погрузился в глубо¬ кое раздумье, совершенно забыв о красавице, которая си¬ дела перед ним, наблюдая за выражением его открытого, честного лица. Она наблюдала так внимательно, что на¬ шла неплохой, хотя не совсем подходящий, ключ к его мыслям. Никогда прежде такие приятные видения не про¬ плывали перед умственным взором молодого охотника. Но, привыкнув главным образом к практическим делам и не имея особой склонности поддаваться власти воображения, он вскоре опомнился и улыбнулся собственной слабости. Картина, нарисованная его воображением, постепенно рас¬ сеялась, и он опять почувствовал себя простым, неграмот¬ ным, хотя безупречно честным человеком. Джудит с тревожным вниманием глядела на него при свете лампы. — Вы необыкновенно красивы,.вы обворожительны се¬ годня, Джудит! — воскликнул он простодушно, когда дей¬ ствительность одержала наконец верх над фантазией. —* Не помню, чтобы мне когда-нибудь случалось встречать такую красивую девушку даже среди делаварок; не диво, что Гарри Непоседа ушел отсюда такой грустный и разо¬ чарованный. — Скажите, Зверобой, неужели вы хотели бы видеть меня женой такого человека, как Гарри Марч? — Кое-что можно сказать в его пользу, а кое-что — и против него. На мой вкус, Непоседа не самый лучший из мужей, но боюсь, что большинство молодых женщин от¬ носятся к нему менее строго. — Нет, нет, даже не имея фамилии, Джудит никогда пе захочет называться Джудит Марч! Все, что угодно, лучше, чем это! — Джудит Бампо звучало бы гораздо хуже, девушка;] 390
не много найдется имен, которые так приятны для уха, как Марч. — Ах, Зверобой, во всех подобных случаях для уха звучит приятно то, что приятно сердцу! Если бы Натти Бампо назывался Генри Марчем и Генри Марч — Натти Бампо, я, вероятно, любила бы имя Марч больше, чем те¬ перь. Или, если бы он носил ваше имя, я бы считала, что Бампо звучит ужасно. — Вот это правильно, и в этом вся суть. Знаете, у ме¬ ня врожденное отвращение к змеям, и я ненавижу самое это слово, тем более что миссионеры говорили мне, будто при сотворении мира какая-то змея соблазнила первую женщину. И, однако, с тех пор как Чингачгук заслужил прозвище, которое он теперь носит, это же слово звучит в моих ушах приятнее, чем свист козодоя в тихий летний вечер. — Это настолько верно, Зверобой, что меня, право, удивляет, почему вы считаете странным, что девушка, которая сама, быть может, недурна, вовсе не стремится, чтобы ее муж имел это действительное или мнимое преиму¬ щество. Для меня внешность мужчины ничего не значит, только бы лицо у него было такое же честное, как сердце. — Да, честность — дело великое; и те, ктб легко за¬ бывают об этом вначале, часто бывают вынуждены вспом¬ нить это под конец. Тем не менее на свете найдется много людей, которые больше привыкли подсчитывать настоя¬ щие, а не будущие барыши. Они думают, что первое — достоверно, а другое — еще сомнительно. Я, однако, рад, что вы судите обо всем этом так правильно. — Я действительно так сужу, Зверобой, — ответила девушка выразительно, хотя женская деликатность все еще не позволяла ей напрямик предложить свою руку, — и могу сказать от всей души, что скорее готова вверить мое счастье человеку, на чью правдивость и преданность можно положиться, чем лживому и бессердечному него¬ дяю, хотя бы у него были сундуки с золотом, дома и зем¬ ли... да, хотя бы он даже сидел на королевском троне... — Это хорошие слова, Джудит, да, это очень хорошие слова! Но уверены ли вы, что чувство согласится поддер¬ жать с ними компанию, если вам действительно будет предложен выбор? Если бы с одной стороны стоял изящ¬ ный франт в красном кафтане, с головой, пахнущей, как 391
копыта мускусного оленя, с лицом, гладким и цветущим, как ваше собственное, с руками, такими белыми и мягки¬ ми, как будто человек не обязан зарабатывать себе хлеб в поте лица своего, и с походкой, такой легкой, какую мо¬ гут создать только учителя танцев и беззаботное сердце, а с другой стороны стоял бы перед вами человек, проводив¬ ший дни свои под открытым небом, пока лоб его не стал таким же красным, как щеки, человек, пробиравшийся сквозь болота и заросли, пока руки его не огрубели, как кора дубов, под которыми он спит, человек, который брел по следам, оставленным дичью, пока походка его не стала такой же крадущейся, как у пантеры, и от которого не ра¬ зит никаким приятным запахом, кроме того, какой дала ему сама природа в свежем дуновении лесов, — итак, если бы два таких человека стояли перед вами, как вы думаете, кому из них вы отдали бы предпочтение? Красивое лицо Джудит зарумянилось, ибо тот образ франтоватого офицера, который собеседник нарисовал с таким простодушием, прельстил когда-то ее воображение, хотя опыт и разочарование потом не только охладили ее чувства, но и научили ее совсем другому. Румянец сме¬ нился тотчас же смертельной бледностью. — Бог свидетель, — торжественно ответила девуш¬ ка, — если бы два таких человека стояли передо мной — а один из них, смею сказать, уже находится здесь, — то, если я только знаю мое собственное сердце, я бы выбрала второго! Я не желаю мужа, который в каком бы то пи бы¬ ло смысле стоял выше меня. — Это очень приятно слышать, Джудит, и может даже заставить молодого человека позабыть свое собственное ничтожество. Однако вряд ли вы думаете то, что говорите. Такой мужчина, как я, слишком груб и невежествен для девушки, у которой была такая ученая мать. Тщеславие — вещь естественная, но оно не должно выходить за грани¬ цы рассудка. — Значит, вы не знаете, на что способна женщина, у которой есть сердце. Вы совсем не грубы, Зверобой, и нельзя назвать невежественным человека, который так хо¬ рошо изучил все,, что находится у него перед глазами. Ко¬ гда дело касается наших сердечных чувств, все является перед нами в самом приятном свете, а на мелочи мы не обращаем внимания или вовсе забываем их. И так всегда 302
будет с вами и с женщиной, которая полюбит вас, если да¬ же, по мнению света, у нее и есть некоторые преимущест¬ ва перед вами. — Джудит, вы происходите из семьи, которая занима¬ ла гораздо более высокое положение, чем моя, а неравные браки, подобно неравной дружбе, редко кончаются добром. Я, впрочем, говорю для примера, так как вряд ли вы счи¬ таете, что такое дело между нами и впрямь возможно. Джудит вперила свои темно-синие глаза в открытое и честное лицо Зверобоя, как бы желая прочитать, что тво¬ рится в его душе. Она не заметила и тени задней мысли и должна была признать, что он считает этот разговор про¬ стой шуткой и отнюдь не догадывается о том, что сердце ее действительно серьезно задето. В первую минуту она по¬ чувствовала себя оскорбленной, затем поняла, как неспра¬ ведливо было бы ставить в вину охотнику его смирение и крайнюю скромность. Новое затруднение придало их отношениям особую остроту и еще более усилило интерес девушки к молодому человеку. В этот критический момент новый план зародил- сяхв ее уме. С быстротой, на которую способны люди, на¬ деленные изобретательностью и решительностью, она тот¬ час же приняла этот план, надеясь раз навсегда связать свою судьбу с судьбой Зверобоя. Однако, чтобы не обры¬ вать разговор слишком резко, Джудит ответила на послед¬ нее замечание молодого человека так серьезно и искренне, как будто ее первоначальное намерение осталось неиз¬ менным. — Я, конечно, не имею права хвастать моим родством после всего, что мы узнали сегодня ночью, — сказала она печально. — Правда, у меня была мать, но даже имя ее мне неизвестно, а что касается отца, то, пожалуй, мне луч¬ ше никогда о нем не знать. — Джудит, — сказал Зверобой, ласково беря ее за ру¬ ку, с искренностью, которая пролагала себе путь прямо к сердцу девушки, — лучше нам прекратить сегодня этот разговор! Усните, и пусть вам приснится все то, что вы се¬ годня видели и чувствовали. Завтра утром некоторые гру¬ стные вещи могут вам показаться более веселымп. Прежде всего, ничего не делайте под влиянием сердечной горечи или с намерением отомстить самой себе за обиды, причи¬ ненные вам другими людьми. Все, что сказано было сего¬ 393
дня ночью, останется тайной между мной и вами, и никто не выведает у меня этой тайны, даже Змей. Если ваши ро¬ дители были грешны, пусть их дочка останется без греха. Вспомните, что вы молоды, а молодость всегда имеет пра¬ во надеяться на лучшее будущее. Кроме того, вы гораздо умнее, чем большинство девушек, а ум часто помогает нам бороться с разными трудностями. Наконец, вы
свои длинные черные, как уголь, волосы, туго подпоясала ситцевое платье, облегавшее ее гибкий стан, надела на но¬ ги украшенные пестрыми узорами мокасины. Нарядив¬ шись таким образом, она предоставила своей подруге зани¬ маться хлопотами по хозяйству, а сама вышла на плат¬ форму подышать свежим утренним воздухом. Там она на¬ шла Чингачгука, который рассматривал берега озера, горы и небо с внимательностью лесного жителя и со степенной важностью индейца. Встреча двух влюбленных была проста и исполнена нежности. Вождь был очень ласков с невестой, хотя в нем не чувствовалось мальчишеской увлеченности или тороп¬ ливости, тогда как в улыбке девушки, в ее потупленных взглядах сказывалась застенчивость, свойственная ее полу.: Никто из них не произнес ни слова; они объяснялись толь¬ ко взглядами и при этом понимали друг друга так хоро¬ шо, как будто использовали целый словарь. Уа-та-Уа ред¬ ко выглядела такой красивой, как в это утро. Она очень по¬ свежела, отдохнув и умывшись, чего часто бывают лишены в трудных условиях жизни в лесу даже самые юные и красивые индейские женщины. Кроме того, 'Джудит за ко¬ роткое время не только успела научить девушку некото¬ рым ухищрениям женского туалета, но даже подарила ей кое-какие вещицы из своего гардероба. Все это Чингачгук заметил с первого взгляда, и на миг лицо его осветилось счастливой улыбкой. Но. затем оно тотчас же стало снова серьезным, тревожным и печальным. Стулья, на которых сидели участники вчерашнего совещания, все еще остава¬ лись на платформе; поставив два из них у стены, вождь сел и жестом предложил подруге последовать его примеру« В течение целой минуты он продолжал хранить задумчи¬ вое молчание со спокойным достоинством человека, рож¬ денного, чтобы заседать у костра советов, тогда как Уа-та- Уа украдкой наблюдала за выражением его лица с терпе¬ нием и покорностью, свойственными женщине ее племени« Затем молодой воин простер руку вперед, как бы указывая на величие озера, гор и неба в этот волшебный час, когда окружающая панорама развертывалась перед ним при све¬ те раннего утра. Девушка следила за этим движением, улыбаясь каждому новому пейзажу, встававшему перед ее глазами. — У-у-ух! — воскликнул вождь, восхищаясь видом, не¬ 395
привычным даже для него, ибо он тоже в первый раз в своей жизни был на озере. — Это страна Маниту! Она слишком хороша для мингов, но псы этого племени целой стаей воют теперь в лесу. Они уверены, что делавары креп¬ ко спят у себя за горами. — Все, кроме одного, Чингачгук. Один здесь, и он из рода Ункасов. — Что один воин против целого племени! Тропа к на¬ шим деревням очень длинна и извилиста, и мы должны будем идти по ней под пасмурным небом. Я боюсь и того, Жимолость Холмов, что нам одним придется идти по ней. Уа-та-Уа поняла наме'к, и он заставил ее опечалиться, хотя ушам ее было приятно слышать, что воин, которого она так любит, сравнивает ее с самым благоуханным из всех диких цветов родного леса. Она хранила молчание, хотя и не могла подавить радостную улыбку. — Когда солнце будет там, — продолжал делавар, по¬ казывая на небо в самом зените, — великий охотник наше¬ го племени вернется к гуронам, и они поступят с ним, как с медведем, с которого сдирают шкуру и жарят,, даже если желудок у воинов полный. — Великий Дух может смягчить их сердца и не позво¬ лит им быть такими кровожадными. Я жила среди гуронов и знаю их. У них есть сердце, и они не забудут своих соб¬ ственных детей; ведь их дети тоже могут попасть в руки делаваров. — Волк всегда воет; свинья всегда жрет. Они потеря¬ ли несколько воинов, и даже их женщины требуют мести. У бледнолицего глаза, как у орла, он проник взором в серд¬ ца мингов и не ждет пощады. Облако окутывает его душу, хоть этого и не видно по его лицу. Последовала долгая пауза; Уа-та-Уа тихонько взяла ру¬ ку вождя, как бы ища его поддержки, хотя не смела под¬ нять глаз на его лицо. Оно стало необычайно грозным под действием противоречивых страстей и суровой решимости, которые теперь боролись в груди индейца. — Что же сделает сын Ункаса? — застенчиво спросила .наконец девушка. — Он вождь и уже прославил свое имя в совете, хотя еще так молод. Что подсказывает ему сердце? И повторяет ли голова те слова, которые говорит сердце? — Что скажет Уа-та-Уа в тот час, когда мой самый близкий друг подвергается смертельной опасности? Самые 396
маленькие птички поют всего слаще, всегда бывает прият¬ но послушать их песню. В моих сомнениях я хочу услы¬ шать Лесного Королька. Его песнь проникает гораздо глубже, чем в ухо. Девушка почувствовала глубокую признательность, услышав такую похвалу из уст любимого. Другие делава¬ ры часто называли девушку Жимолостью Холмов, однако никогда слова эти не звучали так сладостно, как теперь, когда их произнес Чингачгук. И лишь он один назвал ее Лесным Корольком, и лишь он пожелал узнать ее мнение, а это была величайшая честь. Она стиснула его руку обе¬ ими руками и ответила: — Уа-та-Уа говорит, что ни она, ни Великий Змей ни¬ когда не смогут смеяться или спать, не видя во сне гуро- нов, если Зверобой умрет под томагавками, а друзья ниче¬ го не сделают, чтобы спасти его. Она скорее одна пустит¬ ся в дальний путь и вернется обратно к родительскому очагу, чем позволит такой темной туче омрачить ее счастье. — Хорошо! Муж и жена должны иметь одно сердце, должйы глядеть на все одними глазами и питать в груди одни и те же чувства. Мы не станем передавать здесь их дальнейшую беседу. Совершенно ясно, что она касалась Зверобоя и надежд на его спасение, но о том, что они решили, сказано будет позднее. Юная чета еще продолжала разговаривать, когда солнце поднялось над вершинами сосен и свет ослепитель¬ ного летнего дня затопил долину, озеро и склоны гор. Как раз в эту минуту Зверобой вышел из каюты и поднялся на платформу. Прежде всего он бросил взгляд на безоблачное небо, потом на всю панораму вод и лесов; и только после этого он дружески кивнул своим друзьям и весело улыб¬ нулся девушке. — Ну, — сказал он, как всегда, спокойным и прият¬ ным голосом, — тот, кто видит, как солнце спускается на западе, и кто встает достаточно рано поутру, может быть уверен, что оно снова появится на востоке, подобно оленю, окруженному охотниками. Смею сказать, Уа-та-Уа: ты много раз видела это зрелище, и, однако, тебе никогда не пришло на ум спросить, какая этому может быть причина. Чингачгук и его невеста с недоумением поглядели на великое светило и затем обменялись взглядом, как бы оты¬ скивая решение внезапно возникшей загадки. Привычка 397
притупляет непосредственность чувства даже там, где речь идет о великих явлениях природы. Эти простые люди до сих пор еще ни разу не пытались объяснить событие, повторяющееся перед ними ежеднев¬ но. Однако внезапно поставленный вопрос поразил их обо¬ их, как новая блестящая гипотеза может поразить ученого. Чингачгук один решился ответить. — Бледнолицые все знают, — сказал он. — Могут они объяснить нам, почему солнце скрывает свое лицо, когда оно уходит на ночь? — Ага, вот к чему сводится вся наука краснокожих!— сказал охотник смеясь; ему было небезразлично, что он может доказать превосходство своего народа, разрешив эту трудную проблему. — Слушай, Змей, — продолжал он бо¬ лее серьезно и совершенно просто, — это объясняется го¬ раздо легче, чем воображаете вы, индейцы. Хотя нам ка¬ жется, будто солнце путешествует по небу, оно на самом деле не двигается с места, а земля вертится вокруг него. Всякий может понять это, если встанет, к примеру сказать, на мельничное колесо, когда оно движется: тогда он будет поочередно то видеть небо, то нырять под воду. Во всем этом нет никакой тайны, действует одна только природа. Вся трудность в том, чтобы привести землю в движение. — Откуда мой брат знает, что земля вертится? — спро¬ сил индеец. — Может ли он видеть это? — Ну, признаюсь, это хоть кого собьет с толку, дела¬ вар. Много раз я пробовал,, и мне это никогда по-пастояще- му не удавалось. Иногда мне мерещилось, что я могу это видеть, но потом опять вынужден был сознаться, что это невозможно. Однако земля действительно вертится, как го¬ ворят все наши люди, и ты должен верить им, потому что они умеют предсказывать затмения и другие чудеса, кото¬ рые приводят в ужас индейцев. — Хорошо! Это правда; ни один краснокожий не ста¬ нет отрицать этого. Когда колесо вертится, глаза мои могут это видеть, но они не видят вращения земли. — Это зависит от упрямства наших чувств. Верь только тому, что видишь, говорят они, и множество людей дей¬ ствительно верят только тому, что видят. И, однако, вождь, это совсем не такой хороший довод, как кажется на пер¬ вый взгляд. Я знаю, ты веришь в Великого Духа. И, однако, ручаюсь, ты не смог бы показать, где ты видишь его. 398