Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й
Шрифт:
свой хранимый в тайном месте «корабельный журнал», уселся за стол и приготовился расшифровывать записи Бенджамена, чтобы выяснить наконец, что же произошло, пока он отлучался из поселка, а заодно и перенести их с грифельной доски на бумагу. Бенджамен фамильярно опер¬ ся одной рукой на спинку кресла шерифа и указательным пальцем второй руки, согнув его крючком, напоминающим собственные каракули, водил по доске, истолковывая со¬ держание записей. Шериф прежде всего обратился к изображению компа¬ са, им же самим вырезанного в углу доски. На компасе бы¬ ли четко обозначены страны света и нанесены необходимые' деления, так что всякий, кому когда-либо приходилось управлять судном, легко бы тут во всем разобрался. — Ого, я вижу, и здесь всю прошлую ночь дул юго- восточный ветер! — начал шериф, удобно расположившись в кресле. — Я надеялся, что он нагонит дождь. — Ни единой капли не выпало, сэр. Видно, там, наверху, опустела бочка с пресной водой. Коли со всей округи собрать ту воду, что пролилась с небес за три неде¬ ли, на ней не проплыть и пироге Джона, а ей и дюйма глубины достаточно. — Но ведь, кажется, к утру ветер стал другой. Там, ку¬ да я ездил, погода переменилась. И здесь у нас тоже. Я это отметил. — Что-то не вижу. — Как это «не вижу»? — проговорил дворецкий не¬ сколько ворчливым тоном. — А это что? Вот отметка, как раз напротив норд-норд-оста, и тут я еще пририсовал дуж¬ ку, восходящее солнце, чтоб, значит, показать, что дело было в утреннюю вахту. Да-да, все понятно. Но где же отмечено, что ветер переменил направление? — Неужто не видите? Вот чайник, из носика у него ва¬ лит пар — сначала вверх, а потом мдлость отклоняется к зюйд-зюйд-весту. Вот это, стало быть, и значит «ветер пе¬ ременился». Ну, а дальше, там, где вы нарисовали мне го¬ лову борова, рядом с компасом... — Борова? Дга, ты хочешь сказать — Борея. Так зачем же ты провел линии от его рта ко всем сторонам света? — Это не моя вина, сквайр, это все ваш треклятый климат.
помечен. Я помню, однажды такой же вот зюйд-вест —• дело было на Ламанше — дул три недели подряд, да еще сеял дождик, так что умываться можно было водой це из бочки, а прямо из небес. — Хорошо, хорошо, Бенджамен, — остановил его ше¬ риф, записывая в журнал. — Кажется, я понял. Так-так, над восходящим солнцем туча, значит, утро было ту¬ манное. — Ну понятно. — Вчера было воскресенье, и ты отметил, сколько дли¬ лась проповедь. Раз, два, три, четыре... Как, неужели ми¬ стер Грант читал ее сорок минут? — Да, что-то вроде того. По моим песочным часам вышло, что говорил он добрых тридцать минут. Теперь при¬ считайте время, которое я потратил, чтобы перевернуть часы, да прикиньте еще пару минут, потому что проделал я это не очень-то ловко.
– — Послушай, Бенджамен, по твоим подсчетам пропо¬ ведь получается что-то уж очень длинная, словно у пре¬ свитерианцев. Не может быть, что тебе понадобилось десять минут на то, чтобы перевернуть часы. — Да видите ли, сквайр, пастор говорил так торже¬ ственно, я даже глаза закрыл, чтобы обдумать его слова получше, ну вот как прикрывают иллюминаторы, чтоб бы¬ ло поуютнее. А когда я снова их открыл, народ уже собрал¬ ся уходить. Вот я и прикинул: минут десять пошло на то, чтобы перевернуть часы, и... А глаза-то я зажмурил всего на минуту... — Э, мистер Бенджамен, не клевещи зря на духовное лицо — ты просто-напросто заснул во время проповеди. — Ричард записал в журнале, что проповедь мистера Гранта длилась двадцать девять минут. — А что это у тебя тут изображено против десяти часов утра? Полная луна? Она что же, появилась среди дня? Говорят, такие случаи быва¬ ют, мне доводилось слышать. А что рядом с ней? Песоч¬ ные часы? — Вот это? — сказал Бенджамен невозмутимо, загля¬ нув через плечо шерифа и с довольным видом пожевывая табак. — Тут записаны мои собственные делишки. Это не луна, сквайр, это лицо Бетти Холлистер. Я прослышал, что она получила новый бочонок ямайского рома, ну и заглянул к ней по дороге в церковь — ровно в десять часов утра — и хлебнул стаканчик. Я записал это на доску, чтобы мне 783
не забыть потом уплатить ей за выпитое, как подобает честному человеку. — Вот оно что! — проговорил шериф, с весьма недо¬ вольным видом рассматривая эти новшества в дневнике. — И неужели ты нё мог нарисовать стакан получше? Он боль¬ ше смахивает на череп и песочные часы. — Признаться, сквайр, ром так пришелся мне по вкусу, что после проповеди я опять завернул к Бетти, опорожнил второй стаканчик и поставил его на дно первого, вот это у -меня здесь и нарисовано. Но я побывал у Бетти и в третий раз и уже заплатил за выпитое сполна, так что ваша честь может преспокойно стереть губкой все разом. — Я куплю тебе отдельную доску для твоих личных дел, — сказал шериф. — Мне не нравится, что твои записи в журнале пестрят такими вот пометками. — Да нет, сквайр, не надо мне доски. Я уже смекнул, что, как видно, пока в этом бочонке не покажется дно, мне придется частенько заглядывать к Бетти Холлистер, ну, я и договорился с ней, и уж она сама начала теперь вести счет выпитым стаканам, все отмечает у себя на внутренней стороне двери. А я делаю зарубки вот тут. — И Бенджамен показал шерифу деревянную палку, на которой было ста¬ рательно сделано пять крупных, глубоких зарубок, Шериф, мельком глянув на этот новый вид бухгалтер^ ского гроссбуха, спросил: — А что такое произошло в субботу в два часа дня? Ба, да тут, я вижу, была настоящая пирушка! Стоят две опрокинутые вверх дном рюмки! — Нет, ваша честь, то не рюмки, то мисс Лиззи и дочка пастора. — Но они-то зачем попали в твои записи? — восклик¬ нул шериф удивленно. — Они потому попали сюда, сэр, что чуть не попали в пасть рыси, вот почему, — последовал невозмутимый ответ. — Вот этот зверь — он малость похож на крысу, это верно, но на самом-то деле это и есть рысь. А это, килем вверх, валяется бедняга Воин. Цогиб на поле брани, словно адмирал, сражающийся за своего короля и отечество. А вот' это... — ...огородное пугало? — Может, он и смахивает на пугало, но только, ваша честь, я так полагаю, что лучшего портрета мне рисовать еще не доводилось. Это Натти Бампо, он застрелил рысь, 784
которая разорвала собаку и которая съела бы обеих мисс, а то еще и похуже что натворила бы. — Черт возьми, объясни же толком, что все это зна¬ чит! — воскликнул шериф, теряя терпение. — Как «что значит»? Здесь все точно записано, как в настоящем корабельном журнале. Тут шериф перешел к прямым вопросам, получил на них уже более вразумительные ответы и наконец кое-как разобрался во всем случившемся. Когда изумление Ричар¬ да, а также, скажем мы к чести шерифа, и его волнение несколько улеглись, он снова принялся разбирать иерогли¬ фы своего дворецкого. — А это еще что? Кулачный бой? В поселке произошла драка? Стоит мне уехать, и... — Это судья и молодой мистер Эдвардс,, — весьма бес¬ церемонно перебил его Бенджамен. — Дьюк дрался с Оливером? Дьявол, что ли, во всех вас вселился? За те тридцать шесть часов, что меня здесь не было, событий произошло больше, чем за последние пол¬ года. — Верно, сквайр. Я помню, однажды была погоня и по¬ том большое сражение, так и то в корабельном журнале не столько было записано, сколько у меня здесь на доске. Впрочем, до настоящей потасовки у них дело йе дошло, только обменялись крепкими словечками. — Ну говори, говори же!— воскликнул Ричард.— Они, конечно, ссорились из-за тех копей... Вот это фигура чело¬ века с киркой на плече. Значит, ты слышал весь их раз¬ говор? — Да, кое-что слышал, окно-то в гостиной было откры¬ то, и, верно, копий они наломали немало. Но только это не кирка на плече человека, а якорь: видите, вторая лапа яко¬ ря у него на спине, — пожалуй, я нарисовал ее малость близко, — а это значит: парень снялся с якоря. — Эдвардс покинул дом? — Ну да! После длительных и подробных расспросов Ричарду удалось вытянуть у Бенджамена все, что тому было изве¬ стно, включая историю с обыском у Кожаного Чулка, на стороне которого были нежнейшие симпатии Бенджамена, и последовавшие затем события. Выслушав до конца, ше¬ риф схватил шляпу и вышел из дому, велев опешившему дворецкому запереть за ним дверь и ложиться спать. 50 Фенимор Купер. Том II 785
Еще минут пять после того, как шериф ушел, Бенджа¬ мен стоял, уперши руки в бока и уставясь на дверь. Нако¬ нец, опомнившись, он отправился выполнять распоряжение шерифа. Выше было сказано, что окружной суд, возглавляемый судьей Темплом, должен был заседать на следующее утро. Констебли, сопровождавшие арестованных фальшивомо¬ нетчиков, прибыли в поселок не только по этой причине, но также и затем, чтобы выполнить обычные свой обязанности во время судебной сессии. Шериф, хорошо знавший своих подчиненных, был уверен, что большинство из них, если не все, находятся сейчас у тюремного смотрителя и обсуж¬ дают качества его вин. Поэтому он сразу направился по тихим в этот час улицам поселка к небольшому и непроч¬ ному на вид строению, в котором сидели горемыки — несо¬ стоятельные должники и все те, кто так или иначе прови¬ нился перед законом; в этом же здании правосудие разбирало жалобы тех неразумных, которые готовы были выбросить на судебную тяжбу два доллара, лишь бы оття¬ гать один доллар у соседа. Прибытие четверых преступни¬ ков под охраной десятка стражников являлось в те времена настоящим событием в Темплтоне, и еще издали, только подходя к тюрьме, шериф убедился, что его подручные за¬ думали отметить это событие достойным образом. В ответ на знак шерифа к двери подошли двое констеб¬ лей, вызвавших затем, в свою очередь, еще шестерых или семерых. С этим отрядом Ричард прошествовал через весь поселок до берега озера в полной тишине, нарушаемой лишь лаем двух-трех дворняжек, встревоженных мерным топотом отряда да тихими голосами переговаривавшихся между собой и с шерифом констеблей, желавших выяснить цель похода. Пройдя по сложенному из нетесаных бревен мосту через Саскуиханну, они свернули с проезжей дороги и двинулись дальше по долине, где еще недавно была одер¬ жана победа над голубями. Затем предводительствуемый шерифом отряд вошел в чащу молодых елей и орешника, разросшихся по берегу озера там, где старые деревья были срублены, но плуг так и не прошелся по земле. Вскоре от¬ ряд углубился в чащу; здесь Ричард остановился и собрал всех вокруг 'себя. — Мне потребовалась ваша помощь, друзья мои, — на¬ чал он вполголоса, — чтобы арестовать Натаниэля Бампо, известного здесь под именем Кожаного Чулка. Он оскорбил 786
магистрата и оказал вооруженное сопротивление констеб¬ лю, пытавшемуся произвести у него обыск. Короче говоря, Бампо восстал против властей, и теперь он как бы вне за¬ кона. Его подозревают и в других проступках — в наруше¬ ниях закона о неприкосновенности частной собственности. Сегодня йочыо, во исполнение своего служебного долга, я намерен произвести арест вышеупомянутого Бампо и от¬ править его в тюрьму, а завтра утром он предстанет перед судом и ответит на все предъявленные ему тяжкие обвине¬ ния. Исполняйте ваш долг смело, друзья мои и сограждане, но соблюдайте осторожность: будьте смелы и не дайте запу¬ гать себя какими-либо беззаконными попытками преступ¬ ника воспротивиться вам — он, возможно, станет угрожать огнестрельным оружием или натравит на вас собак, — но смотрите также, чтобы он не ускользнул от вас, и следите за тем, как бы не случилось
так долго жил Натти. К несказанному своему изумлению, на месте хижины шериф увидел лишь дымящиеся разва¬ лины. Постепенно весь отряд собрался возле кучи золы и тлеющих бревен. Небольшое пламя в середине пожарища все еще находило себе пищу и бросало вокруг бледный, колеблющийся в порывах слабого ветра свет: он вдруг осве¬ щал то одно застывшее в изумлении лицо, то другое, в то время как первое снова погружалось во мрак. Никто не проронил ни звука, ни у кого не вырвалось ни единого возгласа удивления. Резкий переход от напряженного ожидания опасности к разочарованию лишил всех дара ре¬ чи, и даже шериф на мгновение утратил редко изменявшее ему красноречие. Они все еще стояли так, не шелохнувшись, когда вне¬ запно из темноты в круг света выступила высокая фигура человека, который шел, ступая прямо по горячей золе и тлеющим углям. Когда он снял шапку, все увидели седую голову и обветренное лицо Кожаного Чулка. Несколько мгновений он смотрел на смутно видневшиеся фигуры стражников, стоявших вокруг пепелища; взгляд старика выражал скорее горесть, чем гнев. — Что надо вам от старого, беззащитного человека? — заговорил Натти. — Вы изгнали божьих тварей из их лес¬ ных убежищ, где им было предназначено жить на радость их творцу. Вы принесли с собой зло и беды и проклятые ваши законы туда, где человек никогда не обижал челове¬ ка. Вы изгнали меня, прожившего здесь долгих сорок лет, из моего дома и лишили меня крыши над головой — мне пришлось сжечь свой дом, чтобы только не дать вам войта в него, дом, где я полвека принимал в пищу и в питье луч¬ шие дары лесов и прозрачных лесных ручьев. И теперь я оплакиваю пепел под моими ногами, как человек оплаки¬ вает свою плоть и кровь. Вы истерзали сердце старика, который никогда никому не причинил вреда, ни на кого не злобствовал и который в его возрасте должен был бы уже думать о спасении своей души. Вы заставили его пожалеть, что его родней были люди, а не звери, которые никогда не обижают ?воих сородичей. И теперь, когда старый Натти пришел в последний раз взглянуть на свою хижину, пока она еще не вся обратилась в золу, вы преследуете его глу¬ хой ночью, идете, как псы по следу истекающего кровью, умирающего оленя. Что вам еще надо? Я один, а вас много. 788
Я пришел проститься со своим домом, а не бороться с вами. Делайте со мной что хотите, если такова воля божия. Старик умолк. На его поредевших сединах дрожали отблески огня. Он все стоял и смотрел прямым и честным взглядом на стражников, а те невольно отступили в темно¬ ту от груды догорающих бревен и мерцающих лучей, тем самым освободив старику проход в чащу, где погоня за ним в кромешной тьме была бы невозможна. Натти как будто не замечал этого и не уходил, он только поочередно заглядывал в лицо то одному, то другому, как будто стара¬ ясь угадать, кто первым бросится схватить его. Но тут к Ричарду вернулось его самообладание, он подошел к охот¬ нику и, объяснив свои действия велением долга, объявил Натти, что тот арестован. Отряд с шерифом во главе вы¬ строился и окружил старика, и все двинулись обратно в поселок. По дороге констебли пытались выспросить у охотника, почему он сжег хижину и где могиканин, но старик на все отвечал глубоким молчанием. Наконец шериф и его подчи¬ ненные, уставшие от дел предыдущего дня и событий этой ночи, прибыли в поселок и отправились на покой, каждый, куда ему было положено, предварительно закрыв двери тюрьмы за старым и, по-видимому, одиноким Натти Бампо. Глава XXXIII Подать сюда колодки! Ты посидишь в них, неуч и хвастун/ Я проучу тебя! Шекспир, «Король Лир» В июле дни большие, солнце встает рано, и еще задолго до того, как колокольчик в «академии» возвестил наступле¬ ние часа, когда суд обычно приступал к своим обязанно¬ стям «защищать обиженных и карать виновных», перед зда¬ нием, где заседал суд, собрались те, кому предстояло на нем присутствовать. Уже с рассвета по лесным дорогам и тро¬ пам, которые, сбегая по горным склонам, сходились в Темплтоне, двигались пешие и конйые — все те, кто стре¬ мился в храм правосудия. Тут ехал верхом на поджаром иноходце зажиточный фермер в хорошей, добротной одеж¬ де; задрав кверху красную физиономию, он всем своим 789
видом, казалось, заявлял: «Я оплатил свой участок, и те¬ перь мне сам черт не брат!» Грудь у него так и распирало от гордости — ведь он был назначен одним из присяжных большого жюри. Бок о бок с ним ехал также верхом на коне другой жрец правосудия. Держался он, пожалуй, столь же независимо, но в отношении благосостояния нахо¬ дился ступенью ниже фермера. То был стряпчий, человек, имя которого поминалось в. каждом списке дел, назначен¬ ных к слушанию, но чьи немалые доходы, приносимые ему любителями посутяжничать, попадали в лапы алчных судейских гарпий. Сейчас, беседуя с фермером, он старался растолковать ему суть предстоящего судебного разбира¬ тельства. Неподалеку от них шагал пешеход в охотничьей куртке и надвинутой на: загорелый лоб парадной войлочной шляпе. Этот тоже должен был фигурировать на суде, но уже в более скромной роли — присяжного малого жюри. Он спустился из леса по горной тропинке и старался дер¬ жаться в компании с остальными, как и они направляясь в Темплтон, чтобы судить и рядить своих ближних. Таких маленьких групп, конных и пеших, на дорогах в то утро можно было насчитать не менее полусотни, и все они дви¬ гались к одному и тому же месту, с одной и той же целью. К десяти часам улицы поселка заполнились народом. Одни с деловым видом обсуждали свои личные дела и забо¬ ты, другие обменивались мнениями по вопросам политики. Некоторые прохаживались подле уже открытых лавок, гла¬ зея на выставленные товары: кто восхищался нарядами и украшениями, кто приглядывался к серпам и топорам. В толпе были и женщины, почти все с младенцами на ру¬ ках; за женами неторопливо, с равцодушным видом брели их мужья и повелители. Среди остальных можно было уви¬ деть и молодую парочку. Влюбленные шли, держась поодаль друг от друга, но учтивый кавалер направлял роб¬ кие шаги своей дамы, галантно протянув ей в помощь большой палец. При первых же звуках колокольчика в дверях «Храбро¬ го драгуна» появился Ричард, размахивая саблей в нож¬ нах, с которой, как он любил рассказывать, кто-то из его предков сражался в одной из победных битв Кромвеля. Шериф громко потребовал, чтобы очистили дорогу суду. Толпа немедленно 'подчинилась приказу, но в этом повино¬ вении не было ничего раболепного, многие даже фамильяр¬ но кивали участникам судебной процессии/Шериф прошел 790
вперед, за ним двинулись констебли с жезлами в руках, затем Мармадьюк и четверо простых степенного вида фер¬ меров, которым предстояло заседать на сессии вместе с главным судьей. По внешности эти четверо присяжных ни¬ чем не отличались от большинства тех, что стояли в толпе, разве что на физиономии каждого из четырех избранных была начертана особая торжественность да еще один из них был облачен в допотопный военный мундир, полы ко¬ торого не доходили ему до колен, а плечи были украшены серебряными эполетами размером вполовину меньше современных аксельбантов. Обладатель мундира звался полковником милиции, его обязанностью было присутство¬ вать на военных трибуналах, но он все же улучал время и для гражданского судопроизводства. Никто и словом не обмолвился по поводу его несуразного костюма, никто не обратил на это ни малейшего внимания. Далее шли не¬ сколько судебных деятелей, все с гладко выбритыми под¬ бородками; вид у этих джентльменов был смиренный, как у овечек, ведомых на бойню. Кое-кто из них, чтобы придать себе «учености», нацепил на нос очки. Шествие замыкал еще один отряд констеблей, а уж за ними двигалась толпа любопытных, и в таком порядке все вошли в помещение, где обычно заседал суд. Низ здания был сложен из тесаных бревен, и в его тол¬ стых стенах кое-где были прорублены крохотные, закрытые решетками окошки, из которых сейчас выглядывали уны¬ лые лица — пристыженные, виноватые физиономии фаль¬ шивомонетчиков и честное, открытое лицо Кожаного Чул¬ ка. От помещения для несостоятельных должников тюрьма отличалась только размером окон, толщиной решеток да еще тем, что острые концы решеток были загнаны в брев¬ на — мера, предотвращающая возможность использования острого оружия. Верхний этаж был также бревенчатый, но обшит досками. Именно здесь и заседал суд, и все помеще¬ ние было надлежащим образом устроено и обставлено. Вдоль стены, на помосте высотой в рост человека, за лег¬ ким барьером находилась судейская скамья, в середине ее было нечто вроде кресла с грубыми деревянными подлокот¬ никами — постоянное место главного судьи, мистера Темп¬ ла. Напротив скамьи, посреди комнаты, помещался боль¬ шой, покрытый зеленым сукном стол, вокруг которого стояли скамейки. По обе стороны от него тянулись амфите¬ атром места присяжных заседателей, отделенные одно от 791