Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й
Шрифт:
— Молчите, невинное дитя, молчите! — сказал пол¬ ковник в сильном волнении.— Вы никого не погубили, не приводите всех нас в отчаяние. — Неужели любить своих близких — преступление? — пылко продолжала Френсис.— Неужели Вашингтон — ве¬ ликодушный, справедливый, беспристрастный Вашинг¬ тон — судил бы так жестоко? Обождите, пусть Вашингтон сам рассудит это дело. — Это невозможно,— ответил председатель, прикры¬ вая рукой глаза, как будто стараясь не видеть прелестную девушку. — Невозможно? Ах, отложите суд хотя бы на неделю! На коленях молю вас, ведь и вы сами тоже будете нуж¬ даться в милосердии в тот час, когда человеческое могуще¬ ство становится бессильным. Молю вас, дайте ему хоть один день! — Невозможно,— повторил полковник еле слышным голосом.— Мы выполняем строгие предписания, и так мы уже дали ему слишком долгую отсрочку. Он отвернулся от стоявшей на коленях девушки, но не мог или не захотел вырвать у нее свою руку, которую она сжимала с отчаянной горячностью. — Уведите арестованного,— сказал один из судей офи¬ церу, охранявшему Генри.— Полковник Синглтон, мы уда¬ лимся из зала? — Синглтон, Синглтон! — как эхо, повторила Френ¬ сис.— Значит, вы сами отец и можете понять, что значит горе отца: вы не станете, не захотите ранить и без того кровоточащее сердце. Выслушайте меня, полковник Сингл¬ тон, как господь бог выслушает ваши предсмертные мо^ литвы, и пощадите моего брата! — Уведите ее,— сказал полковник, пытаясь осторожно высвободить свою руку. Но никто не двинулся с места. Френсис силилась про¬ честь выражение его лица, но он отвернулся, а она все не отпускала его. — Полковник Синглтон! Еще совсем недавно ваш сын был тоже в смертельной опасности. Его приютили под крышей моего отца; в нашем доме он нашел покровитель¬
— Какое право имеет Хис 1 делать из меня палача! — с болью вскричал старый воин и вскочил — кровь прилила к его лицу, вены на висках вздулись от волнения.— Но я забылся, идемте, джентльмены, мы должны выполнить этот тяжелый долг. — Нет, нет, не уходите! — закричала Френсис.-— Мо¬ жете ли вы так спокойно отнять сына у отца, брата у се¬ стры? И этого требует дело, которое я так горячо любила? И это люди, которых я привыкла глубоко уважать? Но вы, кажется, медлите, вы слушаете меня, вы сжалитесь и про¬ стите его! — Выходите, джентльмены,— сказал полковник, ука¬ зывая на дверь; он выпрямился с величественным видом, тщетно пытаясь смирить свои чувства. — Постойте, выслушайте меня! — воскликнула Френ¬ сис, судорожно схватив его за руку.— Полковник Синглтон, вы же отец — будьте милосердны! Сжальтесь над сыном! Сжальтесь над дочерью! Ведь и у вас была дочь. У меня на груди она испустила свой последний вздох. Вот эти руки в смертный час закрыли ей глаза... Да, да, эти руки, которые сейчас с мольбой сжимают ваши, оказали ел последние услуги. Неужто теперь мне придется оказать их и моему несчастному брату, которого вы хотите осу¬ дить! Старого воина охватило сильное волнение, но он побо¬ рол себя, и лишь тяжелый стон вырвался из его груди. Гордясь этой победой над собой, он огляделся кругом, но тут им овладел новый приступ горя, и он склонил свою убеленную семьюдесятью зимами голову на плечо горячен просительницы. Верный меч, старый товарищ во многих кровавых битвах, выпал из его ослабевшей руки, и он воскликнул: — Да благословит вас за это господь! — и громко за¬ рыдал. Долго не мог справиться полковник Синглтон с буше¬ вавшими в нем чувствами, но наконец, взяв себя в руки, передал потерявшую сознание Френсис ее тетке и, с не¬ преклонным видом повернувшись к своим товарищам, сказал: — Теперь, джентльмены, нам надлежит выполнит:. 1 Нильям Хис - генерал-майор, командовавший америкам скидш поисками в Пест-Честере. 707
наш долг офицеров. Своим чувствам мы предадимся по¬ том. Какое решение вы приняли по делу подсудимого? Один из судей вручил ему приговор, который он напи¬ сал, пока полковник говорил с Френсис, и заявил, что та¬ кого же мнения придерживается и второй член суда. В бумаге коротко сообщалось, что Генри Уортон был пойман как шпион, когда он переходил линию американ¬ ских войск, переодевшись в чужое платье. По военным законам за это полагается смерть, и суд приговаривает капитана Уортона к казни через повешение; приговор должен быть приведен в исполнение не позже девяти ча¬ сов следующего утра. Применять самую суровую кару, даже к врагу, было не принято без утверждения главнокомандующего, а во время его отсутствия — без санкции заменяющего его офи¬ цера. Главный штаб Вашингтона помещался в Нью-Винд¬ зоре, на западном берегу Гудзона, а потому можно было вполне успеть получить от него ответ. — Срок очень короткий,— сказал полковник, держа в руке перо и медля без видимой причины.— Меньше су¬ ток — и за это время такой молодой человек должен успеть приготовиться к смерти! — Королевские офицеры дали Хэлю 1 деего один час,— ответил член суда.— Мы же даем положенный срок. Но Вашингтон может продлить его и даже помило¬ вать виновного. — Тогда я сам поеду к Вашингтону! — воскликнул полковник, возвращая подписанную им бумагу.— Ес¬ ли заслуги такого старого воина, как я, что-нибудь зна¬ чат и генерал согласится выслушать меня, я спасу этого юношу! С этими словами он уехал, горя великодушным жела¬ нием помочь Генри Уортону. Решение суда было с должной осторожностью сообщено заключенному. Отдав нужные распоряжения дежурному офицеру и отправив в главный штаб курьера с донесе¬ нием, два члена суда сели на лошадей и с тем же бесстра¬ стным видом поборников высшей справедливости, с ка¬ ким они держались на суде, отправились в свои воинские части. 1 X э л ь — американский офицер, повешенный англичанами за шпионаж. 708
Глава XXVII Что? Не было отмены приговора. И Клавдио умрет? Шекспир, «Мера за меру»1 После того как Генри был сообщен приговор, он про¬ вел несколько часов в кругу семьи. Мистер Уортон в бес¬ помощном отчаянии оплакивал предстоящую безвремен¬ ную гибель сына, а очнувшаяся после обморока Френсис испытывала такую острую душевную боль, что сам л смерть показалась бы ей облегчением. Одна мисс Пейтон еще сохранила крупицу надежды или хотя бы присутствие духа, необходимое, чтобы подумать о том, что следует предпринять при подобных обстоятельствах. Относитель¬ ная сдержанность доброй тетушки отнюдь не свидетель¬ ствовала о недостатке любви к племяннику, но ее поддер¬ живала бессознательная вера в Вашингтона. Она родилась в одной с ним колонии, и хотя его ранний уход в армию, а ее частые отлучки в дом сестры, где она вскоре обосно¬ валась, мешали их встречам, однако она слышала о его се¬ мейных добродетелях и знала, что в частной жизни он не проявлял такой непоколебимой суровости, какой отличался на политическом поприще. В Виргинии он слыл твердым, но справедливым и доброжелательным хозяином, и теперь мисс Пейтон с гордым чувством думала о том, что ее зем¬ ляк командует армиями и держит в руках судьбы Аме¬ рики. Она знала, что Генри не совершил преступления, за которое его осудили, и с присущей всем невинным серд¬ цам простодушной верой в правду не могла представить себе, как можно с помощью разных хитросплетений и про¬ извольных толкований закона наказать невинного чело¬ века. Однако даже ее наивным надеждам суждено было вскоре угаснуть при виде спешных приготовлений к ис¬ полнению рокового приговора. К полудню отряд ополчен¬ цев, расположившихся на берегу реки, снялся с места и подошел к ферме, где находилась наша героиня со своей семьей; солдаты разбили палатки с очевидным намерением дождаться здесь следующего утра, чтобы придать больше торжественности казни британского шпиона. Данвуди уже выполнил все полученные им приказа- 1 Перевод Т. Щепкиной-Купериик. 709
ни я и мог вернуться к своему эскадрону, который нетерпеж ливо дожидался возвращения командира, чтобы выступить навстречу вражескому отряду, медленно продвигавшемуся по берегу реки и прикрывавшему группу фуражиров, дей¬ ствовавших в тылу. Майор приехал на ферму в сопровож¬ дении нескольких драгун из отряда Лоутона, полагая, что их показания понадобятся на суде; ими командовал лей¬ тенант Мейсон. Однако признание капитана Уортона сде¬ лало излишними всякие новые свидетельства. Данвуди не хотелось видеть горе родных Генри, он боялся под их влиянием утратить мужество и все это время в сильной тревоге одиноко бродил невдалеке от их жилища. Подобно мисс Пейтон, он не терял надежды на милосердие Вашингтона, но порой им овладевали жесто¬ кие сомнения, и его душу терзало отчаяние. Он хорошо знал суровость военных законов и привык видеть в своем генерале лишь строгого военачальника, а не снисходитель¬ ного человека. Да и недавний ужасный пример со всей ясностью доказал, что Вашингтону чужды подобные сла¬ бости: он не пощадит никого в угоду собственному добро¬ сердечию. Даивуди нервно шагал между деревьями фрук¬ тового сада, то предаваясь самым мрачным сомнениям, то вновь находя проблеск надежды, когда к нему подошел Мейсон в полной походной форме. — Я подумал, что вы могли позабыть о донесениях, доставленных нам утром с низовьев реки, сэр, и потому взял на себя смелость приказать отряду быть готовым к выступлению,— спокойно сказал лейтенант, сбивая саблей в ножнах головки растущих вокруг полевых цветов. — О каких донесениях? — вздрогнув, спросил Дан¬ вуди. — Я имел в виду лишь сообщение о том, что в Вест- Честер вступил Джон Булл с целой вереницей фургонов, а уж если ему удастся их нагрузить, то нам останется только искать провиант за горами. Этим обжорам англи¬ чанам приходится туговато в Йорк-Айленде, и, когда им удается вырваться оттуда, они заметают все подчистую, так что какая-нибудь наследница-янки не наберет даже соломы, чтобы набить себе тюфяк. — Где обнаружил их дозорный? Это донесение совсем вылетело у меня из головы. — На высотах позади Синг-Синга,— ответил лейте¬ нант, не выказывая никакого удивления.— Дорога там 710
похожа на сенной рынок, а все свиньи вокруг жалобно хрюкают, когда зерно везут мимо них к Кингс-Бриджу.
Данвуди пропустил мимо ушей это прочувствованное заявление, ибо не успел лейтенант произнести и половины фразы, как майор перескочил через ограду и остановился перед гонцом. — Какие вести? — закричал Данвуди, как только тот осадил коня. — Хорошие! — ответил курьер, без колебаний дове¬ ряясь такому всем известному офицеру, как майор Дан¬ вуди, и, протянув ему пакет, добавил: —Но вы можете сами прочитать, сэр. Данвуди не стал тратить время на чтение: он радо¬ стно бросился в комнату заключенного. Часовой его знал и пропустил, ничего не спросив. — О Пейтон,— вскричала Френсис, когда он вбежал к ним,— вы похожи на посланца небес! Неужели вы не¬ сете весть о помиловании? — Идите сюда, Френсис, подойди, Генри, сюда, милая кузина Дженнет! — воскликнул молодой человек и дрожа¬ щими руками сломал печать.— Вот письмо, посланное ка¬ питану охраны... Но слушайте... Все замерли в глубокой тревоге. Но вдруг они увидели, как радость на лице Данвуди сменилась выражением ужаса, и горечь обманутой надежды еще усилила их от¬ чаяние. В пакете лежал судебный приговор, а внизу были написаны простые слова: УТВЕРЖДАЮ. ДЖ. ВАШИНГТОН. — Он погиб! Он погиб! — вскрикнула Френсис, падая на руки тетки. — Мой сын! Мой сын! — простонал отец.— На земле нет милосердия, пусть же небо сжалится над ним! И да будет Вашингтон навсегда лишен того сострадания, в ко¬ тором он отказывает моему неповинному сыну! — Вашингтон!—растерянно повторил за ним Дан¬ вуди, с ужасом оглядываясь вокруг.— Да, Вашингтон сам подписал бумагу, это его рука, здесь стоит его имя, он утвердил страшный приговор... — Жестокий, жестокий Вашингтон! — вскричала мисс Пейтон.— Привычка к крови сделала его другим челове¬ ком! — Не осуждайте его,— возразил Данвуди,— так по¬ ступил генерал, а не человек. Клянусь жизнью, ему са¬ мому больно, когда он вынужден наносить такие удары. 712
— Как я в нем ошиб¬ лась! — воскликнула Френ¬ сис.— Он не спаситель своей родины, а холодный и безжа¬ лостный тиран. Ах, Пейтон, Пейтон, как неверно описали вы мне его характер! — Тише, дорогая Френ¬ сис, ради бога, успокойтесь. Не говорите так о нем. Ведь он стоит на страже закона. — Да, вы правы, май¬ ор Данвуди,— сказал Генри, придя в себя после ужасного удара, лишившего его по¬ следней надежды, и прибли¬ зился к отцу.—Даже я, при¬ говоренный к смерти, не осуждаю его. Мне было ока¬ зано все снисхождение, на какое я мог надеяться. На пороге могилы я не могу быть несправедливым. В та¬ кую минуту, когда дело Ва¬ шингтона только что под¬ верглось опасности из-за пре¬ дательства, меня не удивляет непреклонность его решений. Теперь мне остается лишь приготовиться встретить мою неизбежную казнь, которая свершится так скоро. А к тебе, Данвуди, у меня есть одна просьба. — Какая? — с трудом проговорил майор. Генри обернулся и, указывая на горько оплакиваю¬ щих его родных, продолжал: — Будь сыном этому старцу, поддержи его в минуту слабости, защити от гонений, которые может вызвать на¬ ложенное на меня позорное клеймо. Среди правителей этой страны у пего не много друзей — пусть же твое влиятельное имя останется среди них. — Обещаю. — Не оставь и эту беспомощную невинную девушку,— продолжал Генри, указывая на Сару, не понимавшую, что происходит вокруг.— Я надеялся воздать по заслугам тому, кто причинил ей зло,— и лицо его вспыхнуло от
негодования,— по это дурные мысли, и сейчас мне греш¬ но думать о мести. Под твоим покровительством, Пейтон, она найдет приют и участие. — Обещаю,— прошептал Данвуди. — Наша добрая тетя и так имеет на тебя права, и я не буду говорить о ней. Но вот самый драгоценный дар,— и, взяв за руку Френсис, он с глубокой братской любовыо посмотрел ей в лицо.—Прижми ее к своей груди и по¬ мни, что на твоем попечении сама невинность и доброде¬ тель. В горячем порыве майор быстро протянул руку, чтобы принять бесценное сокровище, но Френсис отшатнулась от него и спрятала лицо на груди у тетки. — Нет, нет, нет! — прошептала она.— Ни один чело¬ век, способствовавший гибели моего брата, не может быть мне близок. Несколько минут Генри смотрел па нее с нежным со¬ жалением, а затем продолжал разговор, который, как все чувствовали, был особенно важен для него. — Значит, я ошибался. Я думал, Пейтон, что моя се¬ стра поняла и оценила твои достоинства, твою благород¬ ную преданность делу, которое ты защищаешь, твои за¬ боты о нашем отце, когда он попал в плен, твою дружбу ко мне — словом, оценила все великодушие твоего сердца. — О да, так и было,— прошептала Френсис, все крепче прижимаясь лицом к груди мисс Пейтон. — Дорогой Генри,—сказал Данвуди,—я думаю, что сейчас нам не стоит этого касаться. — Ты забываешь,— возразил Генри с грустной улыб¬ кой,— что мне еще надо сделать очень много, а времени осталось совсем мало. — Я боюсь,— промолвил Данвуди, и лицо его вспых¬ нуло огнем,— что у мисс Уортон создалось превратное мнение обо мне и потому ей было бы слишком тягостно исполнить твое желание, но это мнение уже невозможно изменить. — Нет, нет, нет! — вскричала Френсис с живостью.— Нет, Пейтон, вы оправданы. С последним вздохом она раз¬ веяла мои сомнения. — Великодушная Изабелла!..— прошептал Данвуди.— Но будет, Генри, пощади теперь свою сестру, пощади и меня.
— Я говорю из жалости к самому себе,— возразил Генри, ласково освобождая Френсис из объятий тетки.— Как можно в наше время оставлять двух таких прелест¬ ных девушек без покровителя? Кров их разрушен, и вскоре скорбь лишит их и последнего защитника,— тут Генри с тревогой взглянул на отца.— Разве могу я уме¬ реть спокойно, зная, какие им угрожают опасности? — Ты забываешь обо мне,— проговорила мисс Пей¬ тон, содрогнувшись при мысли о свадебном обряде в та¬ кую минуту. — Нет, дорогая тетя, я не забыл о вас и никогда не забуду, пока мне не изменит память. Это вы забываете, в какое время и среди каких опасностей мы живем. Доб¬ рая хозяйка этого дома уже послала за служителем бо- жиим, который облегчит мне переход в иной мир. Френ¬ сис, если ты хочешь, чтобы я умер спокойно, чтобы тре¬ воги улеглись в моей душе и я мог обратить все свои помыслы к богу, ты позволишь этому священнику соеди¬ нить тебя с Данвуди. Френсис ничего не ответила, но покачала головой. — Я знаю, ты не сможешь радоваться и быть счаст¬ ливой еще долго, быть может, много месяцев. Но получи хоть право носить его имя и дай ему неоспоримое право защищать тебя... И снова девушка решительно покачала головой. — Ради этой беззащитной страдалицы,— молвил Генри, указывая на Сару,— ради тебя самой и ради меня, милая сестра... — Молчи, Генри, или ты разобьешь мне сердце! — воскликнула Френсис в глубоком волнении.— Ни за что на свете не произнесу я брачного обета в такую минуту, иначе я буду несчастна всю жизнь! — Ты его не любишь,—с упреком сказал Генри.— Ну что ж. Я не стану уговаривать тебя поступить против твоего сердца. Френсис закрыла лицо одной рукой, а другую протя¬ нула Данвуди и сказала горячо: — Теперь ты несправедлив ко мне, как прежде был несправедлив к себе. — Тогда обещай мне,— сказал Генри, немного помол¬ чав в раздумье,— что, как только пройдет острота твоего горя, ты на всю жизнь отдашь руку моему другу. *— Обещаю,—ответила Френсис и тихонько отняла