Избранные стихотворения

Витковский Евгений

Перевод Г. Бена

xxxvii

Эпитафия армии наёмников

В тот час, когда валились неба своды И колебались основанья гор, Наемных этих войск погибли взводы, Усердно выполняя договор. Они плечами небо поддержали, Остановили буйный сдвиг земли, Что Бог покинул, честно отстояли И за паек вселенную спасли.

Перевод А. Браиловского

xxxvii

Эпитафия армии наёмников

Весь небосвод накренился огромный, И содрогнулась земная твердь. Вы не оставили труд свой наемный, Приняли плату и приняли смерть. Бог отступился. Вы не отступили. Слово есть слово. И потому Мир

от погибели вы сохранили, Наняты сходно в помощь ему.

Перевод А. Кокотова

xl

О звуках гаснущего лета И майской белизны, О дивных песнях чародейки Мне речи не нужны — Мы с нею так давно знакомы И так давно дружны. Сосна роняет шишки в хвою Близ сонного пруда, Кукушка попусту считает Грядущие года, Цветок осенний просит верить, Что позади беда. Взгляни: сияют под лучами На травах жемчуга, И строгим строем под луною Всю ночь стоят стога, Пестреет вихрь листвою буков, Раздетых донага! Владей, как я владел порою, — Отныне всё твое: Холмы, и долы, и дорога, И вязы вдоль нее, — Край, где мой лес многоколонный Прошепчет про житье. И знай, что разума и сердца Природа лишена, Ей наши судьбы безразличны И наши имена, И чьи следы остались в росах — Не ведает она.

Перевод С. Шоргина

xl

Не говори мне, — слова излишни, — О чем колдунья поет Под сводами убеленного терна Под отзвук сентябрьских нот, — Мне ведомы все ее повадки, Мы в дружбе не первый год. На бурый мох у сонного плеса Бросает шишку сосна; Весь день кричит в никуда кукушка, В долинных рощах — одна; И радость странствий баюкает сердце, Вычерпанное до дна. Неверный отсвет роняет в травы Изменчивая пора; Призваны в строй под лунами жатвы, Снопы стоят до утра; И буки к зиме срывают одежды, Пятная листвой ветра. Прими в удел, как я, эту осень, Всё, что без спора отдам, — Страны, где вязы в полях, и дорога, Блестя, уводит к холмам, И шорохом полнятся чащи леса — Многоколонный храм. Ибо природа — бездумна, бездушна, Ей ни к чему ответ, Что за чужак, преступив границу, В лугах оставит свой след; Не спросит, с зарей рассыпая росы, Мои они или нет.

Перевод Дж. Катара

xl

Не говори, о чем колдунья Поет, напев творя, В цветеньи майском белоснежном, В отавах сентября, — Я знаю все ее повадки, Не говори же зря. Сосна роняет шишку наземь Над тихою водой; Весь день кукушки кукованью Внимает лес густой; И сердце смертное смущает Бессмертник золотой. Ложатся блеска переливы На травянистый луг; Или стоят снопы рядами И свет луны вокруг; Или, ветрам отдавший листья, Ждет зиму мощный бук. Оставь мне время года, сам же Хоть всем владей в стране, Где горный путь над долом вязов Сверкает в вышине, Где шорох колоннады леса, Принадлежащей мне. Ведь бессердечной и бесстрастной Природе всё равно, Не скажет луг, что в нем пришельцу Ступать запрещено, Иль поле росное под утро, — Что не твое оно.

Перевод Ш. Крола

xli

Звон отпевания любви ^{3}

Раз вечером, после работы Домой возвратившись с полей, Сойдутся соседи. И кто-то Вдруг вспомнит о флейте моей. Лишь свет по лугам разольется, Решатся за нею послать. И флейта найдется, И станут они танцевать. И каждый почувствует счастье Средь этих занятий простых — И

дедушка, глядя с участьем, Как ветер кружит молодых, И я, над землею поднявшись, За музыкой вслед устремясь, И день, задержавшись, На звук ее оборотясь. Взглянув, как танцор загорелый С зазнобою пляшет своей, Том Энни обнимет несмело И тоже закружится с ней. Глаза она тихо поднимет. Как сладко обоим молчать! И музыка с ними, И флейте весь вечер звучать. Вдали уже ночь. Нам же света Довольно еще над землей. Лучами равнина согрета, Уснула, не тронута тьмой. Но нет — зеленеющий клевер Растаял средь быстрых теней. И милый наш Север Уже всё темней и темней. Пусть тени еще торопливей, Мне с флейтой не страшно моей. Быстрей, веселее, счастливей Танцуйте, кружитесь за ней. Стемнеет — и вечер как не был, Назавтра уйдете в поля, А музыка в небо. И в землю я.

Перевод А. Кокотова

xli

Отходная любви

Когда юнцы с работы Придут к закату дня, Развлечься им охота — И вот зовут меня, Потанцевать желая Вечернею порой. И я играю На флейте под луной. В погожий вечер пляски — Они нужны всем нам: Парням даруют встряску И бодрость — старикам. На флейте я играю Для пляшущих впотьмах, И усыпляю Я солнце в небесах. Не сводят глаз танцоры С возлюбленных своих, И Энди пляшет с Дорой, С Алисой пляшет Дик; Девчата смотрят с лаской В глаза своих парней, И эта пляска Чем дольше, тем бойчей. Темнеют горы Венлок ^{4} , Свет — в Абдоне под Кли ^{5} ; Меж ними тихо дремлет Зеленый пласт земли. Пока трава густая себе хранит лучи, Страна родная Спит в сумрачной ночи. Так сотни раз на флейте Играл я ввечеру. Что ж, оценить сумейте, Друзья, мою игру. И, что всего уместней, У всех стезя своя: Уйдет на воздух песня, И в землю — я.

Перевод Г. Бена

Ещё стихи (1937)

i

Пасхальный гимн

О, если Ты в сирийской спишь сени, Не зная, что вотще окончил дни, Не видя ни огня, ни темноты Той злобы, что смирить пытался Ты, Но лишь раздул огонь на угольках, — Сын Человеческий, почий в веках. Но если Ты покинул гроба тишь И подле Вседержителя сидишь, И помнишь Ты в обители высот, Как лил Ты слезы и кровавый пот, Как нес Ты крест и как Твой взор угас, — Склони его с небес, спасая нас.

Перевод Е. Галахова

i

Пасхальный гимн

Ты, что в саду сирийском спишь безгласно, Не ведая, что умер Ты напрасно, И в страшном сне увидеть бы не мог Ту ненависть, которую разжег, Своей кончиной сжечь ее желая. Так спи спокойно, зорь земных не зная! Но если, с гроба откатив плиту, Ты в горнюю вознесся высоту И памятуешь в доле величавой Страдания Свои, Свой пот кровавый, Свои многострадальные пути, Взгляни на нас, спаси и защити!

Перевод Г. Бена

i

Пасхальный гимн

Если, не зная, что в смерти Твоей смысла нет, Спишь Ты в Сирийском саду том две тысячи лет; Если и в смертном своем Ты не видишь сне, Как всё выше и выше, ночью и днем, в дыму и огне Ненависть всходит, что хотел погасить Ты, но только раздул, Что, если так? Сын Человеческий, спи, Ты надолго уснул. Но если могила пуста и камень отброшен прочь, Если сидишь одесную Отца, и вечная кончена ночь, Если уксусный вкус еще помнит Твой рот, Если помнишь Ты крест Свой и смертный пот, Если помнишь тоску Свою в вечер последнего дня, То склонись с небес, и увидь, и спаси меня.