Избранные
Шрифт:
– Понимаю, каждый день похож на другой!
– Да! Получается, что томлюсь от избытка сил и времени!
– Не сердитесь, Джули, а Вы, случаем, не влюблены?
В глазах Батиста заплясали веселые искорки. Отведя взгляд, я посмотрела на стакан, который держала в руке.
–
Конечно, влюблена! – улыбнулась я и дерзко плеснула оставшиеся в стакане капли воды в лицо Батиста. – В Вас! Вы – моя надежда на спасение!
Батист постарался увернуться, но брызги всё равно попали ему в лицо.
–
Хорошо, собирайтесь! – сквозь смех сказал финн. –
Обрадовавшись, я чмокнула Батиста в небритую щетину на его щеке и, прихватив вымытую посуду, поспешила к своей палатке.
Матвей спокойно, словно ничего другого и не ожидал, отнесся к моей затее вернуться на берег со спортсменами, и даже взял на себя труд переговорить об этом с Хеаскааре. Как только согласие всех сторон было получено, я принялась собирать вещи. Вскоре мы с Матвеем уже упаковали свои сумки, но не решились снимать палатку, потому что палатки спортсменов всё ещё стояли на своем месте. Финны только тент для костра убрали. Я снова отправилась в их лагерь.
–
Мы что, не поплывем? – спросила я Батиста, указа глазами на их палатки.
–
Ветра нет.
–
И что это значит? – я с тревогой посмотрела в светлые глаза крепкого финского парня.
–
Будем ждать, – невозмутимо отозвался он.
–
Сколько?
–
Часов до трех. Если ветра так и не будет, то пойдем на веслах.
–
Это как?
–
Давай, покажу.
Оставив его товарищей сидеть на бревне у костра, мы с Батистом спустились к берегу.
Никогда раньше я не видела катамаранов и толком не представляла, что это такое. Выяснилось, что спортивный катамаран – это просто алюминиевая рама, закрепленная на двух длинных надувных резиновых поплавках, с мачтой и парусом посредине. По обеим сторонам мачты на раме были натянуты брезентовые полотнища, которые находились в 10 сантиметрах от поверхности воды. Понятно, что при движении катамарана, их неизбежно заливает вода. Сзади на раме был закреплен рычаг руля.
–
Простая до примитивности конструкция! – удивилась я. – Где же здесь сидеть?
–
На раме, – суровый Батист даже не взглянул на меня.
Опасаясь показаться совершенно глупой, я всё же спросила:
– А как мы разместим багаж?
– Да к мачте привяжем!
Я подошла к Батисту, стоявшему у кромки воды, и тоже стала вглядываться вдаль. Холодный молочно-белый туман обступал остров со всех сторон. Всматриваясь в его пустоту, я почувствовала, что начинаю растворяться в ней. Необычное ощущение лёгкости возникло у меня в голове и во всём теле. Чтобы вернуться к реальности, я перевела взгляд на мелкие волны у своих ног. Верховая рябь параллельными рядами накатывалась на прибрежные валуны, разбивалась о них, и откатывалась, обнажая блестящую
И вдруг услышала неожиданно тёплый, низкий голос Батиста:
– И в кого же Вы все-таки влюблены? Расскажите, может, грусть пройдет?!
– Почему сразу влюблена?! Просто я перебираю в памяти события последнего времени.
Сказав это, я осознала, что мои думы об Алфееве неотступны и куда более осязаемым, чем простые размышления и воспоминания; его образ поглощает все мои мысли.
– Скажите, Батист, а разве между мужчиной и женщиной не может быть отношений вне любви, или ещё прямее, вне постели?!
– Могут, конечно.
– Прозорливые люди, – сказала я, – давно заметили, что за выдающимся мужчиной всегда стоит женщина. Для политиков это справедливо ещё в большей степени!
– А он политик?
– Претендует. Он депутат Госдумы. Из бизнесменов. Да не смотрите на меня так! Дело не в том, что он или я «выдающиеся». А дело в «единстве и борьбе противоположностей», как классики учили.
– Философы?
Я согласно кивнула.
– Да, в самой основе природы заложена парность, – сказал Батист, – я имею в виду симметрию микрочастиц. И ДНК парная! Биологическая эволюция после бесполого размножения тоже сделала ставку на парность.
– Я не о биологическом, не животном партнёрстве, а о социальном. Думаю, парность универсальна.
– Вы о дружбе между мужчиной и женщиной?!
– Не знаю. Можно и так назвать. – Я взглянула на Батиста, продолжавшего смотреть куда-то вдаль. – Проблема не только в более высоком статусе этого мужчины, но и в том, что он моложе меня лет на шесть. Энергичный, но импульсивный, нервный. Я намеревалась работать на него на выборах. Не сложилось! Понимаете, до этого я ещё никогда не проигрывала. А получилось, что и контакта с кандидатом не нашла, и проигрыш его теперь уже неизбежен.
– А Вы знали этого человека раньше?
– Не знала. В этом и ошибка! Рискнула. Теперь понятно, что моё сотрудничество именно с ним принципиально не могло состояться: ситуация исключала саму возможность психологической притирки.
– Без поражений не бывает побед!
– Думаю, что было бы слабостью и глупостью считать сложившуюся ситуацию окончательным итогом. Первым этапом – да. Поражение в первых битвах ведь не означает проигрыша войны?!
Мягкая улыбка скользнула по лицу Батиста, но он ничего не сказал.
– Почему я с таким доверием открываюсь Вам? – недоумевая, и словно обращаясь к самой себе, спросила я. – Почему мне легко с Вами?
– Потому что мы приятны друг другу и знаем, что скоро расстанемся навсегда.
Я с недоверием посмотрела на Батиста. Он всем корпусом повернулся ко мне.
– А почему же?
Я легко вздохнула, и, прищурившись, с вызовом взглянула ему в лицо.
– Потому что у Вас умные глаза!
Батист отвел взгляд. На его щеках выступил лёгкий румянец. Смущение молодого финна было приятно мне, но заигрываться не стоило.