Избранные
Шрифт:
Я сидела на парусиновом полотнище, непрерывно заливаемом водой, совершенно промокла, но холода не ощущала. Крепко держа рычаг руля, я старалась быстро исполнять редкие команды Батиста:
– Чуть правее! Держись на десять градусов левее! – и тому подобные.
Через пару часов плавания спортсмены на соседнем катамаране перестали обращать на меня внимание. Когда парни захотели в туалет, то помочились в море прямо у меня на глазах. Я, конечно же, никак не реагировала. Тогда и Батист поступил так же, как его товарищи. Во время этого процесса глаза Батиста встретились с моими. Пару секунд мы
Только через три с лишним часа плавания, мы увидели первый остров.
– Судя по карте Хеаскааре, которую мы изучили, – сказал Батист, – мы добрались до цепочки островов, тянущейся вдоль берега, и теперь должны двигаться вдоль неё.
Катамараны поплыли от острова к острову. Моя задача усложнилась. Теперь я должна была правильно держать курс в то время, когда один остров уже исчез из вида, а второй, который искали, ещё не появился в поле зрения.
Каждый из островов, мимо которых мы плыли, был необыкновенно красив, и все совершенно разные. Одни – лесистые, другие – голые. Одни – скалистые, другие – представляли собой нагромождение валунов. Некоторые были полосатыми из-за слагающих их разноцветных пород.
Местами возле островов из-под воды выступали обломки скал и крупные камни, опасные для катамаранов. Их можно было обнаружить лишь вблизи, по бурунам на воде. Я внимательно следила за тем, чтобы катамараны не наскочили на них. Только теперь до меня дошло, почему Хеаскааре были так раздосадованы, когда я просила, чтобы яхта в тумане вернулась на берег. Если уж подводные камни опасны для катамарана, то для яхты многократно опаснее, ведь у неё большая усадка. К тому же, с яхты, которая в безветрие идёт на моторе, сложнее заметить опасные препятствия и невозможно совершить необходимые маневры из-за большой скорости, размера и веса судна.
До базы мы добрались лишь через шесть часов. Подтянув первый катамаран на берег, Батист дал мне команду сходить. Я решительно поднялась с брезента, на котором сидела, сделала шаг, и, покачнувшись, стала падать в воду. К счастью, Матвей успел подхватить меня и вынес на руках на берег.
Тут-то и обнаружилось, что я промёрзла до костей. Уже на берегу меня начала бить сильнейшая неуёмная дрожь. Надо было срочно переодеваться в сухую тёплую одежду, которая предусмотрительно была упакована в непромокаемые мешки, выданные Матвею финнами. Но я самостоятельно ничего не могла делать, потому что руки и ноги, совершенно не слушаясь меня, ходили ходуном. Тогда Матвей и Батист принялись переодевать меня и одновременно растирать. Я с немой благодарностью смотрела на мужчин и растерянно улыбалась. Сами они хоть и промокли, но совсем не замёрзли, так как тяжело работали на вёслах.
Когда мужчины переодели меня, все, – для профилактики, выпили водки. Матвей отвел меня в туристический домик, уложил в постель, заботливо накрыл пуховым одеялом, и я быстро уснула.
Балтика, 16 июля
Следующим утром я проснулась с естественным
– Входи!
На пороге появился Батист.
– Я зашел попрощаться! Нам пора отъезжать.
Что-то в его голосе выдавало волнение, свидетельствовавшее о симпатии и влечении. Я смутилась.
– А Матвей где?
– Он помог нам погрузить катамараны. Все там, на улице, ждут Вас, чтобы попрощаться.
– Сейчас выйду, только вот оденусь.
– Можно я тебя поцелую? – спросил Батист и, не дожидаясь ответа, прильнул к моим губам.
Ощутив прикосновение его холодного лица и мягких больших губ, я растерялась. Батист прижал меня к своей груди и не отпускал так долго, что мне стало трудно дышать. Как раз в этот момент он отстранился, блеснул довольной улыбкой и вышел из домика.
Опомнившись, я быстренько натянула джинсы и, распахнув дверь, замерла от неожиданности: всё вокруг было залито солнечным светом и над морем стояло высокое голубое небо. От тумана не было и следа.
Невдалеке возле двух роскошных легковых автомобилей, о чём-то живо беседуя с Матвеем, стояли финны. Приветливо помахав рукой, я направилась к ним. Вот тебе и средний класс! – не без зависти думала я, невольно любуясь блеском и формами их «породистых мустангов». После недолгих обниманий и прощальных поцелуев, финские парни сели в эти великолепные машины и по отличной трассе укатили вглубь своей страны.
Москва, 17 июля
Вчера вечером мы с Матвеем вернулись в Москву и ещё толком не отдохнули. Но уже сегодня с утра я попросила Матвея подбросить меня на Солянку, в самый центр, где жила Аннушка.
– Мне грустно оставаться одной в пустой квартире, да и по Ане соскучилась! – пояснила я, интонацией извиняясь за то, что мужу придётся сделать значительный крюк по пути на работу.
– Я совсем и не против! – легко согласился он. – Подвезу, конечно!
Было около одиннадцати, когда я позвонила в квартиру Аннушки. Долго никто не открывал. Расстроившись, я уже готова была смириться с тем, что встреча не состоится, и укоряла себя за то, что не предупредила приятельницу телефонным звонком, как дверь всё-таки отворилась. На пороге, щурясь от яркого света, недовольная тем, что её так рано разбудили, стояла полусонная Аннушка. Она была в симпатичной трикотажной пижаме, на которой пикантно смотрелись небольшие атласные бантики. Увидев меня, Аня мгновенно отошла ото сна.
– Джулечка Борисовна!!! – радостно заверещала она, обнимая и целуя меня.
Тронутая такой встречей, я оживилась и вся расплылась в улыбке. Мы с Анютой сразу прошли на кухню, где обычно болтали и пили кофе. Устроившись на кожаном диванчике, больше похожем на кресло, и всё ещё довольно улыбаясь, я спросила:
– Ань, а что слышно про Алфеева?!
– Да оставь ты его в покое! – неожиданно резко отмахнулась она.
С недоумением взглянув на приятельницу, я снова подумала о том, что не стоило ехать сюда, когда можно было просто позвонить.