Изгнание
Шрифт:
Амелия обняла дочь, которая была на голову выше ее.
— Почему же, черт возьми, ты ничего не сказала нам?! — укоризненно бросила она.
Оттащив жену, Джозеф тоже крепко, неуклюже, как медведь, обнял Фэй и, сделав шаг назад, вновь оглядел ее разбухший живот.
— Что же ты задумала, Фэй, девочка моя? Преподнести нам рождественский сюрприз в виде малыша?
— В виде малыша… — передразнила Амелия мужа. — Раз уж ты сам не способен сделать сына, то теперь мечтаешь о внуке, да, Джозеф Джентри?
Присцилла от радости пустилась в пляс, локоны ее развевались. Китти исподтишка бросила взгляд на своего зятя:
Все уселись за праздничный стол, и Джозеф произнес молитву, в которой особенно благодарил Господа за спасение Китти и ее счастливое возвращение в родной дом, а также прочитал благословения в честь будущего внука.
Китти была очень рада, что в доме так много людей: это отвлекало ее от раздумий, что сказать Роману. Принимая полную до краев тарелку, она вновь внутренне переживала момент его приезда, когда он стоял, задавая ей глазами немой вопрос.
«Надеюсь, сейчас вы себя лучше чувствуете» — вот и все, что сказал ей Роман, но Китти знала, что на самом деле он спрашивал ее, простила ли она ему случившееся в ту холодную ночь. «Да, благодарю вас, мне намного лучше», — быстро ответила она тогда и даже сумела улыбнуться.
Теперь под громкий смех и звон оловянных кружек все только и говорили, что об ожидаемом ребенке. Бен упомянул и о том, что ему нужно будет еще до весны выкорчевать несколько деревьев на участке, где он собирался сажать маис. Джозеф вызвался помочь ему, и оба они вопросительно посмотрели на Романа, на которого всегда можно было положиться: он никогда не отказывался поработать на участках пару часов, когда не нес службу в форте. Но Роман, отодвинув тарелку, покачал головой.
— Я бы с радостью вам помог, но меня здесь не будет: завтра утром я уезжаю в Виргинию.
Джозеф положил ложку.
— Зачем? Ведь наверняка Дэниэл не посылает тебя туда по делам компании.
— Да, — ответил Роман. — Я еду по личным делам. Зима — лучшее время для этого: как только выпадает снег, индейцы уже не выходят из своих поселков на берегах Огайо до самой весны. И… давно пора привезти жену в Кентукки.
Все замолчали. Китти сидела не шевелясь, тупо разглядывая грязную тарелку.
Амелия подалась к Роману и переспросила, словно ослышалась:
— Жену?!
Роман кивнул.
— Немногословность — это одно, Роман Джентри, но даже не намекнуть, что у тебя есть жена, — это совершенно другое! — пожурила его Амелия.
На лице Романа появилась его обычная добродушная полуулыбка:
— Но насколько мне известно, эту тему никто и не затрагивал…
— А я думала, что вы с Китти поженитесь! — выпалила Присцилла.
— Присси! — одернула ее Фэй, а Китти заставила себя непринужденно рассмеяться вместе со всеми.
Она слышала дальнейший разговор, слышала, как Джозеф осведомился об этой девушке и Роман ответил, что ее зовут Сара. Одна из сестер Бёркли. Джозеф припомнил, что знал ее отца. Как же захотелось Китти выбежать в эту минуту из-за стола, поскорее добраться до своего укромного местечка возле ручья, броситься плашмя на плоский осколок холодной скалы и окунуть пальцы в ледяную воду!.. «Может, было бы даже лучше, если бы индейцы увели меня в свой лагерь к северу от Огайо…» — с горечью подумала она.
Но она слишком любила мать и не могла предаваться таким вздорным
После кофе женщины убрали все со стола и отправились на кухню мыть посуду. Джозеф отвел в сторонку Романа, чтобы поговорить с ним наедине.
— Послушай, разве благоразумно везти жену через эти перевалы сейчас, когда снег может обрушиться на них в любую минуту? Ты можешь попасть там в снежную западню! Разве не лучше отложить все до весны?
Роман упрямо покачал головой. На его переносице между рыжими бровями пролегли вдруг две глубокие складки.
— Я все продумал, Джозеф. Я доберусь! Я слишком долго ждал Сару. Слишком долго. И не желаю больше ждать…
Двадцать седьмого декабря, на следующий день после застолья в хижине Джентри и спустя несколько часов после отъезда Романа на восток, группа охотников из форта обнаружила изуродованное тело мальчика Маккинли со снятым скальпом, лежавшее на краю маисового поля в трех милях к северу от реки. Никаких следов юного Сандерса не нашли. Несмотря на то что руководители компании посулили по пяти фунтов за скальп каждого индейца, полковник Кэллоувэй и Дэниэл в частной беседе лишь уныло качали головами. Они были уверены, что индейцы шоуни давно уже ушли и сейчас в полной безопасности сидят в своих лагерях за рекой Огайо. Даже если мальчик Сандерсов все еще жив, надежда на то, что он когда-нибудь снова появится в форте, казалась уже несбыточной.
6
Зима наконец вступила в свои права. Обнаженные деревья создавали прекрасный узор на фоне ясного неба и белых гор, а через их голые ветви там и сям сквозили зеленые пятнышки вечнозеленых сосен, елей, кедров. Ветер намел большие сугробы, а на ручье, где вода прибивалась к тихой заводи, образовалась корочка льда. Позади хижины семьи Джентри, у родника, круглый год выбрасывавшего пенистую струю изумрудной воды, можно было встретить не только мелких зверюшек, но и оленя или лося, пришедших на водопой. Они опасливо приближались к источнику, боясь запаха человеческого жилья.
Джозеф слышал рассказы об уничтожении доверчивых диких животных первопоселенцами, но сам отказывался стрелять в мучимых жаждой зверей.
— По-моему, это очень нехорошо! — убеждал он Амелию.
— Какой вздор! — возражала она. — Какая разница, убьешь ты зверя здесь или в полумиле отсюда? Ну подумай, Джозеф!
Но Джозеф, взяв ружье, отправлялся по короткой дороге в скованные холодом леса, где мог охотиться без угрызений совести.
В хижине Джентри, особенно в комнате с камином, всегда было тепло и уютно, а к обеду подавалось много мяса, турнепса и маисовых лепешек. Время от времени Амелия громко тосковала по зелени, а более всего — по окороку, или «цивилизованному мясу», как она его называла: мясо дичи часто бывало очень жестким. Джентри держали в загоне кабанов и диких свиней, которые тучами носились по лесам, подрывая корни деревьев и громко хрюкая, а потом являлись к дому за остатками маисовых зерен и помоями. Весной у них появится потомство — целый выводок жирных поросят, и к следующей весне, убеждал Джозеф жену, у нее будет вдоволь «цивилизованного мяса».