Изгнанник Ардена
Шрифт:
Глаза Стефана испуганно метались по сторонам, но он не мог ничего сделать. Как беспомощный, загнанный зверек. Прекрасно.
– Но вот незадача. – Тристан в притворной грусти поджал губы. – Из-за предстоящего суда я не могу этого сделать, иначе на твоем теле останутся следы, а это может сыграть не в нашу пользу. Поэтому… – Он вытащил из кармана склянку со снадобьем. – Сегодня ты подвергнешься очень страшным пыткам, а завтра будешь думать, что тебе приснился кошмар. Потому что это, – он указал на склянку, – очень сильный дурман, лишающий человека рассудка.
Это
– Советую заставить его выпить это после нашей беседы, – подал голос Закария. – Его может стошнить, и не раз.
Глаза Стефана забегали еще быстрее и заблестели от слез. Лицо приобрело землистый оттенок.
– Ты боишься, – довольно протянул Тристан. – Верно, гнида, бойся, потому что оставшиеся дни твоей жизни превратятся в кромешный ад. Начинай, Закария. – Он отступил к стоящему позади креслу и опустился в него.
Закария достал из-за пояса третью иглу – длиннее и тоньше предыдущих. Он отпустил плечо Стефана, но продолжал удерживать его другой рукой за волосы. Слезы покатились из его глаз, потому что хватка Закарии была настолько сильной, что грозилась вот-вот выдрать скальп. Игла вонзилась в шею между позвонками, и с губ Стефана сорвался булькающий хрип, а из глаз потоком хлынули новые слезы.
Следующий час Закария вонзал иглу в разные части тела Стефана, удерживая того то за плечо, то за волосы, чтобы он не упал и чтобы иглы в позвоночнике и шее не вонзились глубже и не убили его.
Это было поистине ужасающее зрелище. За короткий срок Стефан стал похож на мертвеца. Его лицо посерело, ровно как и губы, белки глаз покраснели, а из носа неустанно текла кровь, пачкая рубашку. Когда к игле Закария добавил удары пальцем в определенные точки, Стефана несколько раз вырвало. Точно угадав реакцию тела, Закария вовремя вынул иглы из позвоночника и шеи, чтобы Стефан не захлебнулся собственной рвотой и мог опорожнить желудок.
К этому времени комната пропиталась кислым смрадом вперемешку с резкой вонью от пота.
– Я… я вас… я все… – бессвязно лепетал Стефан, но Закария вонзил иглу ему в горло, вновь лишая возможности говорить.
– Вторая игла уже не понадобится. Он обессилел настолько, что не сможет сопротивляться, – бесчувственным тоном сказал Закария и продолжил пытки.
Казалось, будто он не пытает человека, а штопает одежду – настолько его лицо было непроницаемым. Ни жалости, ни сочувствия. Абсолютно ничего.
Тристана немного потряхивало от этого зрелища. Избиение и истязание ножом и прочими орудиями пыток выглядело не так устрашающе, как вид мучающегося человека, который не способен ни пошевелиться, ни кричать проклятия, ни молить о пощаде. И тем не менее Тристан заставлял себя смотреть, не отворачиваясь ни на миг, чтобы точно знать: Стефан сполна ответил за все. За Артура, за Изобель, за Адалину.
Закария закончил пытки, только когда Стефан обмочился. Он вытащил иглу из его горла и отступил на несколько шагов, чтобы лужа мочи, расползавшаяся по полу и смешивавшаяся
– Примерно так себя чувствует слабая девушка, когда ее избивает ублюдок, упивающийся собственной властью и безнаказанностью, – прошипел Тристан, а потом схватил его за подбородок и, разжав челюсть, насильно влил снадобье в рот. – Запомни этот вечер. Он повторится еще не раз. Буря возмездия настигла тебя, Стефан. Она уже разрушила твой дом, а скоро уничтожит и тебя. Потому что ты не сын короля Запада, не наследник престола и произошел не от крови Адесто. Ты никто.
Тристан отошел, брезгливо прикрыв нос рукавом рубашки, чтобы хоть как-то приглушить вонь. Они с Закарией направились к выходу, и последнее, что услышал Тристан, – это сдавленный жалобный плач.
– Завтра меня здесь не будет, тебя к Стефану проведет Изекиль, – сказал Тристан, когда они шли по пустому коридору.
– Думаю, с него достаточно.
– Что?
– Вы слышали. Я не хочу больше пытать его.
– Ты что, жалеешь его?
Закария замер, и Тристану тоже пришлось остановиться.
– Нет. Я его не жалею. – В голосе Закарии послышалась не свойственная ему усталость. – Но, когда пытаю людей, я теряю свою человечность. У меня есть жена и ребенок, которые заслуживают хорошего мужа и отца, а не бездушного монстра, в которого я превращаюсь, занимаясь подобным. Я помог вам один раз, но о большем не просите.
– Ладно, справимся без твоей помощи, – равнодушно бросил Тристан и продолжил путь.
– Самая большая пытка для него – это осознание того, что он потерял все, к чему стремился, а та, кого он ненавидел и истязал, займет законное место на троне. Его пытки не облегчат болезненные воспоминания леди Адалины. Если вы любите ее, то сохраните человечность, хотя бы ради нее. Кто знает, сколько раз в будущем вам придется проявлять жестокость.
С этими словами Закария скрылся за ближайшим поворотом, передвигаясь при этом абсолютно бесшумно.
Тристан так и стоял посреди коридора, переваривая слова адепта, который все эти годы казался ему бесчувственным истуканом.
* * *
Спустя две недели Тристан прибыл в Фортис. Расставание с Адалиной далось ему нелегко, но он знал, что она под надежной защитой гильдии и его братьев. Она справится с выпавшими на ее долю испытаниями и станет прекрасной королевой. А он к этому времени приведет в порядок свои дела. Ради нее.
Мужем королевы Запада не мог стать безымянный мертвец. И Тристан должен не просто вернуть свое имя и титул, но и стать подходящим по всем параметрам кандидатом в женихи.
Именно поэтому по возвращении в Фортис он первым же делом направился в покои матушки. Она была не одна, а в компании своей фрейлины леди Дастин и своих внучек: Корнелии и Тессы. Дочери Арона и Калеба не признали в Тристане родного дядю, поскольку в последний раз видели его несколько лет назад, а вот леди Дастин побледнела и схватилась за сердце.