Изгнанник
Шрифт:
Нельзя позволить им добраться до болот!
— Они не могли далеко уйти, — выпрямившись во весь рост сказал маркграф. — Выдвинься мы чуть раньше, то перехватили бы сволочей на перекрёстке! Сотник! Оставьте мне десяток Беннета, а с остальными в погоню!
— Слушаюсь! — всадник с алым плюмажем на шлеме вскинул кулак к груди.
— Магов не опасайтесь, — продолжал Ульф. — Они истощены и ничего серьёзного сделать не смогут. За каждого взятого живым плачу пять империалов!
Под довольный хохот воинов сотник вскинул руку. Сигнальный рожок
Маркграф зло ухмыльнулся. Почти сотня отборной тяжёлой кавалерии Змеев. Воины, которых уважают даже спесивые императорские гвардейцы. Виверны будут неприятно удивлены, когда стальная лавина опрокинет их в болото.
— Беннет, — приказал он ожидавшему команд десятнику, — посмотри со своими людьми что уцелело.
Латник кивнул и поскакал обратно к руднику.
Лёха смотрел вслед удаляющимся воякам Змеев с мрачным удовлетворением. Хитрость удалась и маркграф остался практически без защиты.
Поначалу, увидев, с какой оравой Ульф явился на пожар, он подумал было отменить операцию. Но, трезво прикинув все «за» и «против», решил всё же рискнуть. И не прогадал. Осатаневший от злости маркграф даже не подумал, что столь сильный маг да ещё и под охраной закованных в сталь воинов может стать чьей-то жертвой.
А зря, пример его коллеги и соратника Эгиля должен был хоть чему-то научить.
Взглянув на пустышку, равнодушно глядящего куда-то вдаль остеклевшим взглядом, Лёха пожалел, что маркграф умрёт слишком быстро.
— Те, что попадут мне в руки живыми, будут завидовать мёртвым! — не сдержавшись, прошипел Ульф.
Один из поддерживающих «раненого» латников согласно угукнул. Стриж лишь изобразил слабую улыбку, шаря глазами по траве в поисках соратников. Он прикрыл запястье, скрывая растущий костяной клинок.
Откуда взялись Миа и репликант, Лёха так и не заметил. Два тёмных силуэта, словно выходцы из ада, поднялись, кажется, прямо из-под земли. Прежде чем кто-то из Змеев успел открыть рот, в воздухе мелькнули ножи.
Оба латника, поддерживавших «раненого», молча повалились наземь, увлекая Стрижа за собой. Ульф успел среагировать на нападение и прикрылся световой сферой, что надёжно прикрыла его от стрел и ножей.
Нечто, напоминающее световое копьё, вылетело из руки маркграфа, и бессильно рассыпалось, не коснувшись тела Ареса. Удивлённо ругнувшись, Ульф без колебаний захлопнул забрало, выхватил шпагу и вскинул руку к небу.
Стриж молча ухватил его за шлем и рванул на себя, опрокидывая наземь. Прежде чем ошалевший Ульф сообразил, что происходит, Лёха прижал ногой вооружённую руку Змея и воткнул клинок в смотровую щель шлема.
Он не собирался дать ему шанс запустить в небо что-то вроде световой сети, которой Гарм осветил поле боя в ночь побега пустотников. Может люди маркграфа и не услышат его крики сквозь рёв пожара, но такой сигнал точно не пропустят.
— Зовите Робина и дайте взрывной артефакт, — не оборачиваясь, сказал он.
Арес, догадавшись,
Лёха же невольно вспомнил, какой шок испытал, узнав о такой тактике. Под убитого так, чтобы придавить предохранительный рычаг, подкладывалась граната со взрывателем без замедлителя. После оставалось только выдернуть предохранительную чеку и ловушка готова. Стоило сдвинуть тело, рычаг высвобождался и следовал взрыв.
Обычно подобным занимались боевики при отступлении. Спецназовцы же предпочитали делать ловушки, прижимая гранату трофейным оружием или элементами снаряжения.
А теперь Стриж сам собирается заминировать покойника и не испытывает ни малейших угрызений совести.
Когда Ульф превратился в кусок мёртвого льда, его пустотник, заботливо снятый Мией с коня, закричал. Рухнув на дорогу, он бил по ней кулаками, пытаясь в этих нехитрых движениях выплеснуть боль.
Лицо Ареса на миг скривилось в разочарованной гримасе и он отвернулся, потеряв всякий интерес к пустышке.
Подбежавший Робин спросил:
— Куда артефакт устанавливать?
— Сможешь так, чтобы он взорвался, если стронуть труп? — показав на мертвеца, уточнил Стриж.
Робин уставился на него обалделым взглядом.
— Ты хочешь сделать ловушку из мертвеца? — просипел он.
— Да, — начав терять терпение, прорычал Лёха.
Выборочное чистоплюйство местных порой жутко его бесило.
— Но это маркграф… — запротестовал было Робин, но был перебит резким:
— Значит, к поражающей силе взрыва добавятся мощь его титула и обилие заслуг! Минируй, мля!
В этот момент Стрижу было наплевать, что вообще-то командир тут рыжий. Пройдоха, шестым чувством поняв, что сейчас не время для споров, достал артефакт и склонился над телом.
Выдохнув сквозь стиснутые зубы, Лёха обернулся к Мие, что-то тихо втолковывавшей освобождённому пустотнику. Перебросившись с ним парой-тройкой фраз, эльфийка засияла не хуже заклятия покойного Ульфа и стиснула спасённого в объятиях.
— Кто-то из твоих? — догадался Стриж.
Миа кивнула, не скрывая слёз счастья:
— Это Максимилиано!
Что-то внутри неприятно заворочалось пока ещё слабым желанием убить того, кому слишком рада его женщина. Странное чувство, от которого Лёха отмахнулся.
— Робин, быстро привяжи его и убираемся отсюда!
Рыжий кивнул, а Миа начала поспешно объяснять другу что сейчас произойдёт и зачем это нужно.
Пока Робин привязывал их нового соратника, Стриж и Арес бдительно контролировали периметр. Не хватало ещё проморгать некстати решившего доложить маркграфу латника. Лёха сильно сомневался, что обученный, закованный в доспехи кавалерист будет им по зубам. Точнее, скорее по зубам настучит, да так, что хрен соберёшь. Преимущество пустотников — внезапность. А в лобовой схватке даже один единственный всадник просто втопчет их в грязь.