Изгнанники Эвитана. Дилогия
Шрифт:
Это что - такая сложная проверка? Да, герцог с какого-то перепугу посчитал Ирию тайной любовницей его сына. Откуда-то всплывшей.
Но сама она на месте старика давно бы уже поинтересовалась, где у Анри расположены шрамы.
Впрочем, это лиаранка уже успела продумать. Заметнее всего новые, а не старые. А о новых давно не видевший сына отец наверняка не знает сам. Так что можно смело придумать.
Главное - хорошо заучить, чтобы при следующем пересказе не перепутать.
Или даже не придумывать. Ирия
– Мы не переписывались, - честно ответила она.
Даже если старый герцог сбрендил от счастья - всё равно должен соображать, что в охваченном войной Лиаре было не до писем с голубочками.
– Я напишу о тебе, - мягко сказал старик.
– Без твоего настоящего имени. Но так, что он поймет. А ты добавь немного от себя.
Это герцог так по выражению лица определил ее состояние? Кому приятно вспоминать те дни? Но старик, похоже, решил, что Ирии горько из-за разлуки с Анри. А ей горько, тоскливо и тяжело всегда.
Что же написать? Перед глазами стоит - не отвязывается старинная шпалера. Там закованный в устрашающие латы коленопреклоненный рыцарь целует даме ручку в белой нитяной перчатке. "Герой уходит на войну".
Что бы написала Ирия попавшему в плен жениху? Много что - будь это полгода назад. И зовись жених Всеславом Словеонским и Старградским, чтоб ему.
Что бы она написала брату - будь он не Леоном? И не Сержем - потому что его Ирия ни разу в жизни не видела. И особых сестринских чувств не испытывает...
– Что это?
– старик без спросу вчитался в только что написанные "племянницей" строки.
Ну и беспардонные пошли герцоги!
Вот и читай текст старинной песни. Из очень неплохой книги.
Анри Ирии - не жених и не брат. Но уж точно - не чужой. И лицемерия с ее стороны не заслужил.
Так почему бы не написать ему то, что хочется перечитать самой?
2
Темный сад. Темные стены вокруг казарм, темные фигуры стражников - на стенах. Темные силуэты деревьев клонит ночной ветер. Деревьям не уйти... и не защититься. А ветер... разве у него есть выбор?
Безмолвие.
...
– Встань с колен! Не позорь себя перед этими!
– Пожалуйста, пожалуйста, пощади! Умоляю!..
– Дерись, Темный тебя подери! Неужели ты предпочитаешь умереть под кнутом?
– Я не виноват! Пожалуйста, я ни в чём не виноват! Я ее даже никогда не видел! Ради всего святого!.. Ради вашей матери! У вас же есть мать?..
– Я убью тебя быстро. Это - всё, что я могу для тебя сделать.
– За что?!..
...
– Подполковник Тенмар!
Он же просил, чтобы оставили одного. По-человечески просил!
Анри обернулся.
Ну, конечно. Рауль передал "всем нашим". Николса он к ним не отнес.
...Алая кровь стекает с клинка. Под бешеный рев пьяной толпы.
– Я... не... ни в чём... За что?!..
– Знаю. Ни за что. Прости...
Кровь - на закатном небе... Горизонт был залит алым. А теперь - темнее деревьев, теней в саду и чужой души.
Нет солнца, нет луны... Ничего больше нет и не будет!
– Что-то с Сержем, капитан Николс?
Кридель лежал в горячке с самого возвращения. Только на вторые сутки - сегодня утром - пришел в себя.
Сейчас возле него Шарль.
– Нет, Серж спит. Ему лучше... Какие у него были глаза?
– Что?!
Не дождешься, Николс. Здесь твой друг прав. Бить настолько слабого - последнее дело.
И только поэтому - в морду ты не получишь.
– Там... в Лиаре... я ничего не помнил... Только лица... белые... и глаза! Я стрелял в них не сам... не мог сначала. А снились всё равно!
– Считаешь, мы теперь - в одной цене?
– зло усмехнулся Анри.
– Что ж, возможно. Только я просил оставить меня одного. Зачем пришел? Выговориться?!
– Нет... выслушать, если...
Тенмар чуть не расхохотался - дико и зло. Как Сезар после первого боя.
Прямо в лицо непрошенному утешителю.
– Капитан Николс, я не впервые сегодня убил человека, - устало вздохнул Анри.
– Так что...
– Впервые - того, кто не мог защищаться.
"Я... не... ни в чём... За что?!.."
– Мы - не в одной цене, подполковник. Вы ни в чём не виноваты. И это понимают все, кроме вас.
Темные круги вокруг светлых глаз. Бледное исхудавшее лицо. Роджер Николс не убивал до девятнадцати лет...
А луна всё-таки выкатилась - из-за непроглядных облаков. Это Тенмар ее сразу не заметил...
– Я выполнял приказ. Как все. Приказ отца. Я смотрел на этот кошмар всё время, каждый день... А потом со мной что-то произошло... изменилось. Вы были правы, все правы: я - подлец. И подлец - слабый. Я стал таким, как все... там. Потом это прошло... совсем! А жить с этим... Я пытался застрелиться, подполковник. Надо было в висок, а я - в грудь... Лучше бы Всеслав...
Анри видел глаза Николса во время казни. Такое не сыграешь.
А у того парня глаза...
– Они были карими, Роджер. Карими с прозеленью.
А смотрели... Такой взгляд был у сломавшей шею лошади. Несколько лет назад. Тенмар знал, что ей - не жить. Осталось только остановить агонию. Но когда стрелял - самому жить не хотелось!
Тогда виноват был Сезар. Глупый подросток, не думавший, что "так получится". А с кого спросить за юного вольноотпущенника, Анри знает!
Где-то хоронят погибшего за чужие грехи мальчишку. И плачет, глядя в непроглядный мрак подземелья, светловолосая девочка. Уже несколько часов как заживо замурованная в склепе.