Изгнанники Эвитана. Дилогия

Ружникова Ольга

В тот страшный день Серж впервые в жизни выстрелил в спину. Своему. Пусть и словеонскому дикарю, по дороге к месту казни оскорблявшему насмешками Роджера!

Следующему корнет Кридель разрядил пистолет прямо в ошеломленное лицо. Он успел обернуться, этот второй. И даже дернуться за оружием. А дотянуться - уже нет.

Дотянулся Роджер - застрелить третьего, кинувшегося бежать. Нельзя стать изменником наполовину. Предательство необходимо довести до конца - иначе зачем было начинать? Но как же это страшно!

Беглецы успели уйти. И переплыть

Танн - прежде чем их хватились. И даже выкрикнуть квиринскому караулу, схватившему беглецов по ту сторону реки:

– Мы сдаемся!

Роджера Серж больше не видел. И ничего о нём не слышал.

Его самого привезли в Сантэю. И определили именно в эту тюрьму. Почему-то. В одну камеру с беглыми мятежниками - участниками восстания Арно Ильдани...

Криделя здесь никто не осуждал - ни один человек. Его без оговорок приняли в "свои". Вот только сам он чувствовал себя чужим.

Не то чтобы Серж не уважал покойного принца Ильдани. Наоборот - тот был одним из самых достойных и благородных людей Эвитана. Но восставать уже после его смерти? Чтобы посадить на престол его сына Грегори? Еще неизвестно, что за человека.

Сыну принца Ильдани на момент мятежа было восемнадцать - как сейчас Сержу! Правитель из него вышел бы аховый. Всё это вполне логично объяснял дядя Ив... папа. И сомневаться оснований не было. До Квирины.

Но теперь Серж среди людей, поголовно верящих, что их дело - правое. Юного Грегори многие знали лично. А даже кто нет - считают, что любой принц любого возраста лучше, чем недоумок Карл Третий с его Регентским Советом. А нынешние эвитанские маршалы - сволочи. Что Эрик Ормхеймский, что Всеслав Словеонско-Старградский.

Есть еще, правда, Мишель Лойварэ. Но его к власти не допустят. А про Брайана Аллена и говорить смешно. Каков он маршал - никто не знает, но генералом был не особо талантливым. Зато - родственник Ги Герингэ.

На Всеслава юный Кридель уже насмотрелся. К Его Величеству Карлу и Регентам большой любви не испытывал. Так, может, не так уж прав осторожный дядя Ив? Вот только безумно жаль тетю Жанетту... маму!

Каково-то им узнать, что Серж - дезертир? Да еще и стрелявший в спину своим? Каково лишиться единственного сына?

В детстве мама называла его своим светом в окошке. Вечно повторяла, что не сможет без него жить. Как Серж мог забыть об этом? Как посмел?

По ночам нестерпимо хочется реветь - когда вспоминается дом. Родное поместье, лица близких, все несказанные слова...

Тетя и дядя... Когда-то, много лет назад, едва научившись говорить, Серж называл их мамой и папой. Он же тогда не знал...

Сержу было четырнадцать, когда они всё ему рассказали.

Он - незаконнорожденный сын сестры дяди Ива, умершей от родов. Бездетный дядя усыновил племянника. Но Ив Кридель Сержу не родной отец, а тетя Жанетта - не мать.

Тогда юноша постепенно перестал называть их родителями. Иногда всё равно проскальзывало - когда волновался. Но всё реже и реже. Сначала было трудно, потом -

привык. Казалось, так будет правильнее. А им-то было каково?!

Глупец, что же он натворил?!

Если бы Серж сейчас мог... Простят ли мать и отец бестолкового сына - хоть когда-нибудь?! И увидит ли он их еще хоть раз в своей непутевой жизни? Хотя бы, чтоб попросить прощения...

4

– Серж, твоя очередь!
– Конрад Эверрат дружески улыбнулся сверстнику. Бывший мятежник - бывшему дезертиру.
– Честно - твоя. Мы все там уже были.

Птица скачет по некрашеному оконному карнизу. Раз - клюв между прутьями, два - отдернет. Дразнит.

А на шее - длиннющие бусы. Тёмно-рябиновые, осенние. Болтаются. Тоже скачут.

– Квирк, квирк, квирк...

Серж обреченно направился к окну.

Димарайский стриж! Ожившая картинка из книги в отцовской библиотеке ножом полоснула по сердцу. Илладийской сталью.

Нет. Тупой пилой. И теперь всегда будет так...

Димарайцы по своей природе не слишком любят людей. Да и гнездятся отнюдь не в больших городах. Вообще - не на равнине.

Хотя всякое, наверное, бывает. Взялась же откуда-то эта. В гости прилетела.

Чудеса, да и только!

Под взглядами товарищей Кридель осторожно протянул правую руку. Миг - и коснешься изящного клювика. Хрупкого, крошечного - аж тронуть страшно.

Грациозный полупоклон черной головки - и бусы повисли на пальцах.

Пристальный взгляд агатовых бусин - живых и блестящих. Взмах почти игрушечных крылышек - и стриж вспорхнул с карниза.

Дешевые камешки цвета рябины. Черный силуэт в небе, точка на горизонте...

И уже чистое небо. Бездонно-синее небо ненавистной Квирины!

Что, что это было?

– И даже ничем не отдарил?
– подначивал Конрад по пути в общий зал.

– Чем? Фамильным перстнем?
– огрызнулся Кридель. Но заставил себя вспомнить, что не Эверрат виноват в его несчастьях. И уже тише добавил:

– Больше у меня ничего нет...

Кто-то из древних императоров возвел храм бога войны Вареза - он же нынешний святой Варфоломей. А потом к святилищу пристроили тюрьму для военнопленных. Только для них. Так уж повелось: Квиринская империя воевала всегда. Каким дураком был Кридель, когда надеялся найти спасение здесь! Ладно - себя, но если еще и друга погубил!

Так и не удалось узнать, куда его поместили. Стража не разговаривает с заключенными. Комендант тюрьмы вообще не принимает пленных - даже старших офицеров. А друзьям по несчастью ничего не известно.

Сначала Серж верил, что Роджер вот-вот объявится в общем зале. Каждый день юноша выходил из камеры, втайне надеясь: вот, сейчас! И с каждым напрасно прошедшим днем надежда таяла...

Самого Криделя пощадили. Но он - всего лишь корнет. Его посчитали мальчишкой.

Да, именно так Сержа воспринимают враги. Потому и не убили, а засунули сюда. А Роджер - капитан, настоящий враг.