Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
1
Вызов к Ревинтеру застал Алана выводящим на плац личную полусотню.
Пятьдесят пар ног бодро выбивают пыль из серой весенней земли. А Эдингем на миг просто застыл на месте, потеряв дар речи. Приглашение к монсеньору на третий день после покушения на принца Гуго ничего хорошего не сулит.
– Да, монсеньор.
На сей раз кабинет - синий. Еще бы знать - к чему? За полтора года службы Эдингем так и не научился различать намеки Ревинтера-старшего.
– Садитесь, Алан, - министр махнул рукой на сумеречный бархат кресла.
–
Юноша перевел дух.
– ...но как вы не можете не знать, произошло покушение на принца Гуго, герцога Амерзэна, дядю Его Величества.
Противные мурашки ласково погладили по спине. Рановато обрадовался! Ну да ладно, семь бед - один ответ. Как-нибудь отвертимся. А нет - так опять же семи смертям не бывать...
– Я хочу, чтобы именно вы расследовали это дело, - вкрадчивый голос Ревинтера оборвал лихорадочную круговерть мыслей Эдингема.
– Негласно, разумеется.
– Слушаюсь и повинуюсь, монсеньор!
– вскочил и отчеканил каблуками юноша.
– Это еще не все. Сядьте, Алан.
Так сильно можно больше не волноваться. Раз поручил дело - казнить не собирается. Пока, во всяком случае.
– У меня к вам еще одно поручение, - министр замолчал. Дожидаясь, пока собеседник вновь примостится в кресло любимых цветов мидантийской керамики.
– Алан, я надеюсь, вы еще помните девицу Вегрэ?
При чём здесь эта смазливая курица?
– Разумеется, помню, монсеньор. Племянница герцога Ральфа Тенмара.
– И последняя радость его унылой, одинокой старости. Но, похоже, девушке надоело быть сиделкой и игрушкой...
Алан удивленно вскинул взгляд. Что устроила девчонка? Неужели отравила старика? Ирэн - не умнее левретки, но и левретку жаль на эшафоте. Особенно хорошенькую. И чем-то похожую на Эйду.
– И, как ни странно, старик ее отпустил.
Эдингем вновь облегченно вздохнул.
– Как бы там ни было, Ирэн Вегрэ со вчерашнего дня поселилась в особняке герцога Тенмара. В компании слуг и без дуэньи. Старик слегка позабыл о приличиях - в его возрасте бывает... Впрочем, девица - не столь уж знатна.
Алан вежливо слушал. К чему вообще всё это? Министр финансов-то уж точно не из тех, про кого можно сослаться на лета и добавить "бывает". Так зачем он вообще сменил тему на прелестную дурочку - прихоть старого Тенмара? Ничего нового о ней Эдингем всё равно не сообщит.
Разве что Ревинтер вдруг вспомнил, что ничто человеческое не чуждо и ему. И решил просто поделиться новостями об общих знакомых.
– Алан, насколько я понял из ваших слов, юная дама проявила к вам некоторый... интерес.
Эдингем вздрогнул. Этого он монсеньору не говорил точно! Да и не только ему... Наоборот - старался столь скользкую тему обойти десятой дорогой. И зря. Тут дурак догадается - не то что умница Ревинтер!
– Да...
– обреченно вздохнул юноша. Уже догадываясь, к чему идет разговор.
– Алан, поручение, что я вам даю, весьма деликатного свойства.
– Да, монсеньор!
– вздохнул несчастный капитан.
– Так точно. Есть ухаживать за девицей Ирэн Вегрэ.
2
Алый, золотой, черный...
Будь она по-прежнему Ирией Таррент из Лиара... Еще что вспомни. Былое имя растворилось в песке времени надолго, если не навсегда. С тем же успехом можно вспоминать сон, где тебя звали Изольдой Лингардской. Точнее - Исольдой. Изольда - имя Тенмара и Ланцуа.
А зовись некая вздорная девица по-прежнему Ирией - носила бы сейчас зеленое и черное с серебром. К ее глазам идет изумрудная зелень. В старых легендах и преданиях Лингард называли Краем Весны.
Алый, золотой, черный... Цвета исступленно пылающей жизни. Яркое лето плавится в осень. Алые всполохи пламени. Обреченные золото и багрянец облетающих листьев. Осенние костры... черные угли и пепелища. После жестокого веселья солнечных костров всегда остается черная, выжженная земля.
Алый, золотой, черный. Темно-золотое кольцо с рубином. В белоснежных кристаллах притаилась безнадежная тьма могилы...
Цвета зрелости и смелой красоты, жизни и смерти. И первых шагов увядания. Одна старинная книга тенмарской библиотеки - еще пергаментная, в золотом переплете, с резным замочком - утверждает: древние жили в несколько раз дольше потомков. (Может, их просто убивали реже?) Потомков - это тех, кто писал книгу, конечно.
Предки долго, очень долго сохраняли молодость и силу. А когда старость наконец подкрадывалась на бесшумных лапах - добровольно уходили из жизни.
Алый, золотой, черный. Алое платье с отделкой цвета воронова крыла, золотое колье, кольцо с рубином. Просто и изящно. Как жизнь и смерть.
У баронессы и не должно быть слишком много драгоценностей. Диадемы - привилегия графинь и герцогинь. А в Лиаре у Ирии не было и того, что сейчас. Сначала по малолетству, потом змеи принесли в замок Полину. Так что родовые украшения Таррентов носит сейчас бесстыжая шлюха с лицом... святой Амалии. А потом нацепит их на свою драгоценную длинноносую Кати.
– Мари, не затягивай туго корсет.
– Не буду. У вас и так потрясающая талия.
А вот у самой Мари с этим явные проблемы. Впрочем, тощей служанка не была и прежде. В отличие от госпожи. Так что пока есть время сомневаться. Месяц или два. А потом? Признаться Гамэлям - вдруг и в них есть хоть что-то человеческое?
Даже если и есть - в таких случаях оставляют и усыновляют ребенка и с глаз долой отсылают мать. Как можно дальше.
Вернуть Мари ее семье? Если мать девушки похожа на Карлотту или отец - на Ральфа Тенмара, забеременевшую дурочку милосерднее пристрелить сразу.