Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

Ружникова Ольга

А зачем Эйда Всеславу? Как свидетельница на суде? Мечтай! Роджер Ревинтер судом Регентов уже оправдан. За какую-то мелочь. А по поводу Лиара предъявлять ему обвинение никто и не собирался. Потому как там замарались по уши все, кроме кардинала и Всеслава.

Или все-таки собирался? А что еще возможно, кроме "Всеслав копает под Ревинтера, а Ревинтер не хочет, чтобы под него копали"? И в этом случае - Эйды и мамы запросто уже...

А ну - прекрати!

Версия другая: Карлотта что-то знает. Опять же в это вписывается Всеслав, роющий яму... под кого-то. Соблазнительно

думать, что не под министра финансов. Чтобы убивать Эйду (сердце сжимается в жалкий комочек!) не было смысла. Никому. Ирия первой пойдет смотреть на публичную казнь обоих Ревинтеров... но не ценой гибели сестры. Пусть уж тогда мерзавцы живут, змеи с ними!

– Вы хотите что-то добавить, Пьер?

– И рад бы...
– вздохнул слуга.

– Тогда идите отдыхайте, - улыбнулась баронесса.
– И с завтрашнего утра продолжайте поиски. А я еще... полюбуюсь портретами.

Размытыми красками. Из-за подступающих слез.

2

Итак - под кого еще, кроме Ревинтера, может подкапываться словеонский князь? Кому сказано - не реви!

Ирия едва истерично не расхохоталась - одну тайну Карлотта знает точно. Тайну убийства бывшего мужа! И тогда тайный убийца - Леон... Точнее - Полина. Бывший брат - подлец, конечно. Но не интриган, а недалекий дурак. А вот мачеха... эта всё могла заранее продумать и подготовить.

Так, погоди, а зачем тогда вообще кого-то похищать? Проще пристрелить на месте и бросить трупы...

Альваренская стужа пробирает до костей, инеем берется лицо...

Но... если в Лиаре одновременно были отряды Ревинтера и Всеслава - ни в жизнь Ирия не поверит, что они не столкнулись лоб в лоб. Тем более раненые - с обеих сторон. Сомнительно, чтобы и те, и другие сразу жаждали смерти Эйды и Карлотты. Значит - "невиновная" сторона начала бы искать прямо там. А по приезде в Лютену - напрямую обвинила бы противника в убийстве.

Но никаких обвинений не было.

А если похититель - кто-то третий? Опять же - проще убить, чем куда-то волочь под носом у двух отрядов. Погоди, а с чего Ирия вообще взяла, что всеславовцы ездили в Лиар за ее родными?

Потому что если б мотались арестовывать Леона - не вернулись бы ранеными. И потому что одновременно там были люди Ревинтера. И потому что и они - ранены... Стоп, идем по кругу.

Нужно знать. Знать точно. И для спасения... и для мести. А значит... к кому внедряем Пьера - к тем или к этим? Главное - не промахнуться.

А сейчас - вытри слезы, Ирия Таррент. Ты пришла сюда есть, пить вино и любоваться портретами? Вот и начинай!

А хваленые полотна, между прочим, - те же самые (или почти те), что и в замке Тенмар. Копии. Или наоборот - оригиналы.

Сплошь предки старого герцога. И у всех глаза лучатся величием, мудростью, доблестью. Рыцари в доспехах, дамы в жемчужных прическах и пышных платьях. Герои и героини баллад сошли на землю. Удостоили ее своим сошествием.

Ральф Тенмар всё так же вздымает на дыбы вороного коня. Не Вихря, но как же больно!

Катрин

со светлым достоинством во взоре вышивает на пяльцах.

Анри (здесь - сверстник Ирии) - в фамильных доспехах трехсотлетней давности. Со вскинутым над головой двуручником - копия того, из сундука. И, глядя в чеканно-красивое лицо в открытом забрале крылатого шлема, лишний раз убеждаешься: от человека, с которым Ирия впервые в жизни поцеловалась в стылом аббатстве, на портрете осталось лишь внешнее сходство фамильных черт. И даже юным возрастом не объяснишь. На более позднем портрете Анри вздыбливает коня с абсолютно тем же выражением лица, что и его отец на соседнем...

И так - со всеми. Портреты одного и того же кавалера или дамы, несомненно, отличны друг от друга. Но лишь рукой писавших их художников.

– "Алиэ Готта"!
– усмехнулась Ирия, читая гордый вензель под роскошнейшим портретом: "Анри Тенмар, граф Тэн, на охоте".

Готта давно знаменит умением превращать живых людей в эпических героев. И внимателен к деталям обстановки. "Великий Готта!" Остается лишь надеяться, что портрет Ирии он не увековечит.

Впрочем, прославленный бастард Илладэнского графа уже давно рисует лишь знатных вельмож. Зачем ему какая-то баронесса? Разве что сам Ральф Тенмар попросит. Обещал же.

А в Галерее - уютно. Особенно после Зимнего Дворца...

Ирия с удобством расположилась в кресле в углу. Похоже, сам герцог тоже любил здесь приятно посидеть. Когда наезжал в Лютену.

Насколько вообще удобнее городские особняки! Тогда что за нужда гонит знатных дворян жить в мрачных, холодных замках? Там ведь толком не протопить. И вечно сыро, холодно и промозгло. Не спасают камины, горячее вино и меховые накидки. А ночью не спасает балдахин. Там давят тяжелые стены, а вековые камни тянут тепло с живых... И все пропитано древней ненавистью!

Хорошо, Ирия прихватила вино. Пить всегда лучше в компании. А здесь столько приятных во всех отношениях лиц. Молчат и надежно хранят чужие тайны.

Девушка чуть усмехнулась - будем надеяться, по-волчьи. Повертела на пальце подаренное кольцо. Червонное золото кажется теплым. И так трудно сейчас поверить, что в недрах прячется смертельнейший яд. Кольцо - теплое, а живые от него холодеют.

В Галерее легко думается. И вспоминается...

Рассказав о сплетнях, Алиса перевела разговор сама. Дальше он тек легко и непринужденно. Изобразить такое стоит немалых усилий. С обеих сторон.

Принцесса расспрашивала о здоровье старого герцога и герцогини. О здоровье его незаконных сыновей и не менее незаконных внуков. О здоровье Анри не упомянула. Наверняка Эрик Ормхеймский, как один из Регентов, и так знает предостаточно.

Алиса щебетала о прошедшей зиме и нынешней весне. О певчих птицах, что скоро прилетят, и о цветах, что расцветут. О светской моде последнего сезона и будущих балах при королевском дворе. Сама принцесса их не посещает, но никогда не запрещает фрейлинам. "Милой кузине Ирэн", конечно же, должно понравиться в Лютене... если не давать слишком много пищи языкам глупых сплетников.