Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
И словно в ответ, камень под ногами дрогнул в первый раз. Что бы там, в глубине, ни было - оно пробудилось.
2
В особняке жирного мерзавца Гуго у Элгэ было время вспомнить всю жизнь, а здесь - нет. Коридор слишком короткий. Стрела летит - и то медленнее.
Обрыв коридора, за ним - новый виток. Последний. Об этом кричат и бешено колотящееся сердце (будто оно раньше молчало), и бьющее в уши мертвое пение.
А еще под ногами ворочается здоровенная, оголодавшая за века тварь. Хотя она-то как раз ни в чём не виновата. Только в том, что хочет жрать.
Полсотни шагов. Нас - двое, врагов - четверо. Элгэ не выстрелить с двух рук - пистолеты тяжелы, а женской силе есть предел. Точнее - выстрелить-то можно, а вот попасть в сердце или в голову...
Октавиан? Илладийка не спросила, насколько хорошо он стреляет с левой. И стреляет ли вообще.
Почему эти не замолчат? Почему до свихнутых кретинов не доходит, что их могильные завывания для подземной твари - как красная тряпка для быка?!
Быки, коррида, Илладэн... Вишневые сады и гранатовые рощи... Милосердный Творец, помоги убить тех, кто хочет, чтобы Диего больше никогда не увидел Илладэна!
– Элгэ, что будем делать?
Шепот еле уловим даже тебе самой. Значит - не вздрагивай. Стражам за углом не слышно точно.
А вот выстрелить и одновременно метнуть кинжал Элгэ не сумеет. На шум из-за поворота выскочат те, поющие. И наверняка они способны не только выть! У змей просто обязаны быть ядовитые жала...
И ладно еще, если за углом только певцы древних склепов и голодных тварей. А если в придачу десяток солдат?
А если здесь, в подземелье, их - сотни?! И они сейчас на шум со всех сторон...
А если небо обрушится на землю, а земля полетит в огненные тартарары, паникерша?
– Стреляем на счет три. Раз, два...
А уцелевшим - по кинжалу за ухо!
Дикий грохот, заложила уши отдача, бьет в нос острый запах, слезятся глаза. Горелый порох, дикий вопль впереди...
Кто попал - Элгэ, Октавиан или оба? Или...
Двое врагов - на полу. Один - неподвижен, второй корчится.
Двойка уцелевших вскидывает пистолеты. Медленно-медленно, как в сонном мареве... Элгэ с Октавианом тоже еле шевелятся - да что же это с руками?
Из-за спин шакалов выплывает некто в черном. С жезлом, или что там у него палкообразное в руке - орудие восточного боя?
Кинжалы летят во вражеские морды. Элгэ и Октавиан, пригибаясь, ныряют назад - за стену. Кажется, одновременно. Оба - со скоростью сонных мух на солнцепеке.
И могильная тишина. Только пуля свинцовым кинжалом срезала илладийке прядь лохматых волос. У самого виска. А вторая сбила со стены мелкий камешек на голову Октавиана.
Не продохнуть от горелой вони... Ничего, терпимо.
Живы! И даже не ранены.
Почему так тихо? Пули не свистят, враги не
Вернется слух? Должен.
За черной фигурой ворвалась вторая, третья, а за ними - оглушительный мир звуков. Лязга, воплей и стонов. Рева, топота и проклятий. На эвитанском.
– У тебя есть еще кинжал?
– проревел Октавиан в самое ухо.
Элгэ опомнилась. У жрецов - нет пистолетов, и чернорясники не взяли оружие мертвых. Просто переступили через тела. Выхватывая из-под угольных хламид кривые, восточные ножи.
Судя по лицу Октавиана - он повторил вопрос дважды. Или просто так кажется? Уже неважно.
– Держи!
А оставшийся - пригодится самой.
Два силуэта в черных сутанах споткнулись. И завалились: один - набок, второй - на колени и ничком, путаясь в рясе. Оба - под ноги товарищам. А те просто отпихнули невезучих с дороги.
Элгэ бы сто раз подумала, прежде чем служить в подобной армии. Настолько бесчувственны или нанюхались восточной дряни?
– Вперед!
– девушка на бегу сорвала со стены факел.
Октавиан прихватил его соседа.
3
Застывшие рыбьи глаза, черные балахоны, кривые ножи. И бесстрастные лица - куда там всей семье Мальзери во главе с Валерианом!
Черная десятиглавая тень скользит по серой стене. Навстречу незваным гостям.
К счастью - десятиглавая. Ибо между ней и темнеющим впереди поворотом - только серо-багрово-факельное пространство. Десять глав - и примерно десять шагов.
Девять, восемь, семь... Шагов, а не голов, - к сожалению.
И прежнее заунывное пение! Где Элгэ уже слышала эти слова? Кто и когда их произносил? Почему они и знакомы, и незнакомы?
Три шага, два...
Факел - в морду ближайшему. Октавиан ткнул в сутану "своему" - молодец!
Дикий, звериный рев обожженного! Ослепший враг шарахнулся назад, стройная шеренга сбилась, превращаясь в толпу...
Жаль, сейчас опомнятся. Такие - опоминаются быстро.
Клинок проткнул рясу ближайшего - вместе с тем, что под ней. Тело дернулось на острие, из горла - вопль. А лицо и глаза... бесстрастны.
Назад! И отступай. Алексис Зордес однажды наглядно продемонстрировал Виктору, как смертельно раненый враг успевает достать победителя. Пока шпага в твоем теле, противник - на расстоянии удара. И здесь главное - выдержка. И умение перебороть боль.
Рывок, прыжок назад...
Вовремя! Серп режет воздух там, где четверть мига назад была Элгэ. Где ее уже нет...
С еле уловимым стуком чужой нож валится на пол. Из разжатых смертью пальцев.
Бой - это танец. Со смертью. Алексис был лучшим из известных Элгэ танцоров и бойцов. Увы - никакое искусство не спасает от выстрела в спину.