Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны
Шрифт:
Жрецу не повезло - нож вошел по рукоять. Блеснуло лезвие шпаги спасителя - светловолосого, как погибший Юстиниан.
Чернорясник осел на пол, пораженный с двух сторон.
А Эйда опомнилась.
Есть выход или нет - самое время проверить! Мирабелла - нелегкий груз. А ее мать никогда не отличалась силой и крепостью мышц. Но позволить девочке и дальше сидеть на алтаре - это уж чересчур!
Теплые ручки обвились вокруг шеи. Какое незнакомое ощущение... Эйда и не мечтала, что доживет
Здесь действительно выход - чуть ниже роста Эйды. Арка. Впереди - темнота, но здесь полно факелов, можно взять с собой...
– Здесь выход! Еще один!
– крикнула товарищам по несчастью Эйда.
И взглянула в лицо дочери. Искаженное ужасом! Хуже, чем у любой пойманной в деревне девицы, бьющейся в лапах ревинтеровского сброда. Или сброда союзников Ревинтера.
– Назад! Туда нельзя!
– дрожащий голосок-колокольчик Мирабеллы и ломающийся полубас Диего сотрясли спертый воздух одновременно.
Эйда с дочерью на руках попятилась обратно к алтарю. И инстинктивно обернулась назад.
Из троих жрецов в живых остался лишь один. И теперь отступает, вскидывая вверх руки.
Завороженная, как птица змеей, лиаранка едва не пропустила миг, когда черная тень внезапно вырвалась из окружавшего ее полукольца. К алтарю. К Эйде... и Мирабелле!
Девушка бегом метнулась к стене. Дочку - за спину, нож - вперед. Эйда скорее опять зацепит себя, чем всерьез заденет врага. Но и это - лучше, чем просто позволить убить Мирабеллу!
Три тени сразу метнулись к врагу. Но он, даже не глянув на Эйду - притворяется?!
– неожиданно рухнул на алтарь лицом вниз. Зачем?..
– Кровь!
– заорал Диего.
– Жертва...
– эхом прошелестела Мирабелла.
Эйда осторожно повернула дочку лицом к себе.
Та сейчас явно не видит не только матери - никого. Точнее - видит. То, чего здесь нет. Еще нет.
– Кровь! Там - кровь!..
– Жрец зарезался. Выход свободен, - скомандовала девушка-илладийка.
– Свободен...
Капище с алтарем вдруг поплыло куда-то в сторону, ноги подкосились. На последних силах и осколках сознания Эйда опустила дочь на пол. И, когда родные ножки коснулись серого камня, пробормотала как можно громче:
– Умоляю, вынесите отсюда девочку...
Глава седьмая.
Эвитан, Лютена - окрестности Лютены.
1
На потолке ветвятся трещины. А на головы несчастных низвергается смерть. У нее много слуг. Камней в змеевом подземелье - видимо-невидимо...
– Рунос! Очнись, родной мой!.. Сто змей и одна ведьма, да кто здесь целитель - ты или я?!
На идеальном потолке - никаких трещин. Кроме
– Рунос!..
Бездонные черные очи, прилипшие ко лбу смоляные кудри... Жанна. Это - опять Жанна, хоть прежде на ее лице Рунос и не видел такой тревоги. Даже когда принцесса причитала о Башне. Откуда сбрасывают тех, кого за Южным Морем считают грешницами.
– Рунос, любимый!
Что еще плещется в бездонных агатовых глазах? И откуда на смуглых щеках прозрачные дорожки? Жанна плакала? Когда ее не видит никто, кроме бесчувственного тела?
– Не умирай!
И не собирался. Да что с ней?
– Жанна, я жив...
– целитель только тут сообразил, что смотрит внутренним взором. И поспешил открыть глаза.
– Рунос!
– принцесса всхлипнула, жалко и некрасиво шмыгнув носом. Как крестьянка, а не...
Ткнулась носом ему в камзол.
– Я жив, Ваше Высочество, - выдавил ее любовник. Пытаясь осторожно высвободиться и встать.
Тонкие, сильные пальцы стиснули его плечи:
– Еще раз назовешь "Высочеством" - убью сама, понял?!
– Рыдания смешались со злостью.
– Ты!..
– Конечно... Жанна.
– Привычно сжать ее руку. Привычно коснуться губами ее сладких губ. Сделать то, что раньше было игрой, а теперь стремительно становится подлостью.
Зачем, принцесса?
– Я должен идти, Жанна...
– Всё еще? Ты - едва жив...
– Я - целитель, помнишь?
– чуть улыбнулся Рунос. Но ответной улыбки не дождался.
– Я могу вылечить себя сам. И очень быстро.
Сам он улыбается искренне или нет? Маска так приросла, что не снять. Игра в любовь безопаснее самой любви - кто же этого не знает? А любить всех (ну, почти) и свое служение куда легче, чем одного-единственного человека.
Не лги самому себе, целитель. Ты предпочитал закрывать глаза на очевидное. Потому что предать может любой, но куда страшнее - если близкий, родной человек. И ты решил, что близких у тебя больше не будет. Ты так боялся вновь оказаться преданным, что предал сам. И даже этого не заметил.
– Я должен идти. Нужно спасти людей - они сейчас в беде.
Он может ей это сказать. Теперь знает, что может.
– Никто не войдет в мою спальню до обеда, - сквозь закушенные губы прошептала Жанна. Лицо - будто она клянется.
А еще - не сводит глаз со спешащего к окну любовника.
– Слышишь? Никто не войдет до обеда, а если нужно - и до следующего дня.
К счастью - полдворца видело, как целитель "тайком" шел в спальню королевской сестры. Искать его станут именно здесь.