Изгой, Крах Советской империи
Шрифт:
тот и не собирается останавливаться, выскочил прямо из-под колес.
Бронемашины продвигались медленно, дав шанс разъяренной толпе одуматься и
уступить дорогу силе. Никто не хотел отступать, считая, что противник слабее. Защитники
брали количеством, армия – мощью. Противостояние грозило перерасти в кровопролитие.
– Остановите их…
– Нам отступать некуда…
– Мы
– Насилие не пройдет…
Призывные крики переплетались с матом, выхлопные газы – с перегаром, рев
моторов – с ударами булыжников о броню, лучи прожекторов – с завесой ночной темноты.
Все смешалось в адской пляске на Краснопресненской набережной. Небритые несколько
суток мужчины походили на чертей, бронетехника – на невиданные машины преисподней.
Худощавый парень постарался вскарабкаться на броню, но, не удержавшись, со
стоном рухнул на мостовую.
– Бутылки! – призывно заорали на передовой.
В воздух взметнулись с десяток бутылок с зажигательной смесью, и только одна
достигла цели, воспламенив колесо БТРа, остальные образовали костры на асфальте.
Перед бронемашинами разлеглась целая живая дорога. Одни были пьяны, другие
свято верили в необходимость происходящего. Кто-то, вытянув вперед руки, старался
остановить продвижение техники. Ослепленные идеей защиты демократических
ценностей, люди шли на любые безумства.
Душераздирающий детский плач и последовавший за ним женский крик копьем
пронзили скрежет и рев бронетехники. Люди замерли на мгновение, отрезвленные
голосом материнской боли. Страх, беспомощность и сожаление застыли в их глазах.
Маленькая девочка лет шести, в голубом ситцевом платье сидела на голом асфальте в
полуметре от надвигающейся горы брони и плакала, вытирая пыльными ладонями глаза и
размазывая грязь по щекам. В стороне, на краю толпы, белая, словно полотно, билась в
истерике ее мать, удерживаемая несколькими людьми от попытки броситься под
многотонную махину.
Из БТРа ребенка не могли видеть, и казалось, что в считанные секунды все
закончится.
Алекс летел вперед, расталкивая людей в разные стороны, активно работая кулаками
и локтями, чертыхаясь, перепрыгивая через упавших, острым клинком рассекая толпу.
Внутри его сработала доселе неизвестная пружина, в голове что-то щелкнуло, и он понял,
что не может позволить крохотной жизни угаснуть. Это была не жалость. Озарение! Ведь
люди собрались здесь именно ради ее будущего, счастливого и безоблачного детского
завтра. Сейчас нет ничего ценнее, чем
Неожиданно толпа оборвалась, и он увидел застывший в больших васильковых
глазах немой нечеловеческий ужас.
Бом-бом!
Их разделяли секунды и добрых три, четыре метра. Резко выпрямив ноги,
оттолкнувшись, Алекс пулей выстрелил вперед, изогнувшись в прыжке, буквально смел
девочку с асфальта. Нутром почувствовал, как рядом прокатилось огромное колесо БТРа.
Все закончилось.
Он прижимал к себе небольшое детское тельце, чувствуя ее дыхание и
биение сердца. Это жизнь! Чужая жизнь, ради спасения которой, можно отдать свою.
Чувство, невиданное им ранее.
Перепуганная девочка всхлипнула, и Алекс ослабил объятия, выпустив ее из рук.
Болело плечо, а в голове пульсировал только один вопрос: «Зачем сюда привели ребенка?
Зачем?»
Мать взяла дочурку на руки и счастливо отошла в сторону.
На остановившийся БТР кинулась разъяренная толпа. Вылезший на свою беду из
бронированного душного нутра парнишка, заикаясь от испуга, пытался оправдаться, но
слушать его никто и не собирался. В лице тщедушного срочника-танкиста защитники
видели звериный оскал ГКЧП. Именно ему предстояло хлебнуть полную чашу народного
негодования.
Алекса обступили люди, спешащие помочь герою и восславить его подвиг. Не
дожидаясь благодарностей и не желая участвовать в суде Линча, он, прихрамывая, пошел
прочь, жалея, что привлек к себе излишнее внимание. Его поступок – крайнее проявление
непрофессионализма. Чем он лучше капитана, проворонившего служебное удостоверение
в стане врага? И что его заставило поступить именно так?
Кто-то дернул его за руку, не позволяя скрыться в толпе. Перед ним стояла все та же
маленькая девочка с бездонными голубыми глазами. Лицо, обрамленное светлыми
кудрями, походило на лик ангела, а яркий свет прожекторов создавал ореол над ее головой.
Алекс припал на колено, чтобы стать с ней одного роста.
– Спасибо, – девочка протянула вперед руки и обняла своего героя, – я тебя не забуду, -
она поцеловала его в разодранную щеку.
– Будь аккуратнее, малыш. Хорошо? – по лицу спасителя потекла скупая слеза,
растопившая ледяное сердце. Он понял, что не смог бы поступить по-другому.