Излом
Шрифт:
«Трусы, что ли, не надела, или прозрачные совсем», – недовольно поглядывал на неё.
С Пашкой чуть не стало плохо. Ухватившись за мой локоть, оттащил меня в сторону и стал умолять назначить его директором сей славной помывочной.
— А то ведь выше барабанщика левого фланга должности не имел, – стонал он и выкладывал свои планы на дальнейшую эксплуатацию объекта.
Именно столь официально он и выразился.
Задумки, конечно, были не плохие…
Кроме шикарно отделанных просторных номеров на втором этаже с сухим паром, душем и ванной,
— А самое главное, – пустил слюну, – наберу массажисток…
«Надо жену домой везти», – попытался отделаться от Заева, хотя это оказалось не так-то просто.
— Бассейн будет общий для мужиков и баб, – кричал он мне вслед.
«Совсем свихнулся», – пожалел его, по–быстрому уходя.
– … На Руси сроду так было… – издалека доносился торжествующий его голос.
«По–моему, скоро баня превратится в кое-что другое…» – сделал вывод.
С октября стал функционировать банк. Пока правление находилось в моём офисе, но я уже подыскал место и вскоре планировал приступить к строительству корпуса. Неожиданно для меня финансы просто потекли на наши счета. Директора многих заводов и фирм знали, что я удачливый бизнесмен, и, кроме того, догадывались, что администрация области и города имеет часть акций банка. Деньги вкладывал в покупку недвижимости – приобретал магазины и небольшие предприятия по области, города мне стало уже мало.
Презентацию банка решил устроить в бане, потому как презентация самой бани всем очень понравилась, кроме, может, редакторов двух городских газет. Но с ними ссориться не хотел и сделался их спонсором.
11
Перед ноябрьскими праздниками Егор Александрович Кабанченко добился своего и стал мэром города.
— Проси чего хочешь! – отвёл меня в сторону на банкете в его честь. – В разумных пределах, конечно…
— Попрошу, но завтра, в новом твоём кабинете, – стал называть его на «ты» и он считал это само собой разумеющимся.
После банкета жена была не в настроении и закатила скандал. После того банкета скандалил я.
— Танюш, ну когда ты привыкнешь? Время изменилось… и мы вместе с ним. Да я и не пьяный!
— Лучше бы пьяный был, как раньше, но всё время дома… Тогда мы гулять всей семьей ходили, а сейчас?.. Хотя иногда и вместе, а как-то сами по себе… Сын тебя вообще не видит. Компьютером от него откупился. И уже не говоришь, что любишь, – заглянула мне в глаза. – Я даже уверена, Серёж, что ты мне успел изменить, – заплакала жена.
— Да ты что–о?! – с пафосом воскликнул я. – Тебе?! Ни–ког–да! – стал целовать её мокрое лицо. – Зато чего у тебя только нет! Платья, костюмы, украшения золотые, питаешься осетриной, чёрной икрой, салями и шоколадом.
— На пять килограммов поправилась из-за этого, – совсем расстроилась она.
— Ну хочешь, в Турцию слетай или в Арабские Эмираты, – предлагал
— Надоела твоя Турция… Туда из наших, кроме бандитов и проституток, никто не летает. – Да это во всех странах так. Профсоюзы за путёвки больше не платят.
«Вот и посиди дома, – ехал инспектировать «заячью» баню, – все нервы истреплешь…»
Баня, под чутким руководством Заева, приносила неплохие доходы. Он подобрал прекрасные юные кадры массажистов и массажисток… От клиентов не было отбоя. Вход охранялся двумя вооружёнными гоблинами.
Кабинет у Пашки находился на втором этаже и оказался заперт.
«А мне доложили, что он здесь», – удивлённо барабанил в шикарную дверь.
На мой стук никто не отзывался.
Невдалеке, смеясь, выглянула из номера раздетая парочка и побежала к лестнице, ведущей в бассейн.
«Все-таки осуществил свою пионерскую мечту», – залюбовался девичьей фигуркой.
Наконец дверь распахнул всклокоченный Пашка.
— О–о! – обрадовался, увидев меня. – Заходи, Викторыч, – закрыл за мной дверь.
Одет он был во всё белое: в белую майку, в белые брюки, в белый халат и в белые кроссовки.
— Центр! – похвалил его. – Хоть в гроб клади…
— Типун тебе на язык! – сплюнул Пашка с таким видом, словно куда-то спешил.
Я удобно расположился в кожаном кресле, достав из холодильника банку с пивом.
— Неплохо устроился, – посмотрел на висящий на стене под стеклом и в рамочке приказ за моей подписью о назначении П. Заева директором бани.
— Викторыч, если не станешь ругаться, покажу одно нововведение.
Недавно его отлаял, когда назвал меня «Серёгой» при важных людях, теперь, на правах старого друга, величал просто по отчеству.
— Не–а, не буду! – успокоил его.
— Тогда пошли, – потащил за руку в небольшое помещение, открыв какую-то потайную дверь.
Там включил свет и нажал красную кнопку, после чего я услышал чуть приглушённые голоса.
— Иди сюда, – подвёл к зеркалу и посадил в кресло. – Не бойся, с той стороны ничего не видно, только отсюда…
От неожиданности даже дыхание перехватило.
На широком банном полотенце, постеленном на кожаном диване, лежала огромная женская туша зрелых лет.
— Батюшки! – поразился я. – Ведь это родная супружница его превосходительства Кабанченко.
— Так точно! – согласно уставу подтвердил Заев. – Как видишь, в каждом номере холодильник с напитками, полотенце, две пары сланцев…
— А ты наблюдаешь, – перебил его, – сколько выпьют и чтоб сланцы не сперли…
В это время в предбанник из сауны зашёл массажист, потряхивая мокрыми руками. Он был в расстёгнутом белом халате, плотно облегающем потную спину.
— Уже полчаса над ней работает, – сообщил Пашка. – Как руки выдерживают?.. А она заказала полный массаж.
Я удивленно поднял бровь.
— Ну вы тут даёте!.. – поразился, глядя, как молодой парень с литыми мышцами и лапищами пошире вёсел, стал мять телеса пожилой тетки…