Излом
Шрифт:
— О! — небрежно отмахнулся я. — Моим лакеям ничего не угрожает. Скажу больше, им только в радость выполнить поручение своего господина. И, к слову, твои сведения уже устарели. Висят уже те ряженные разбойнички на деревьях вдоль дорог и на ветру покачиваются. Напоминают всяким душегубам своим подгнившим видом, что безобразничать на королевских землях опасно для здоровья. А еще это прямое предупреждение тем, кто нанимает этих ублюдков. Если кому-то вдруг снова придет в голову бредовая идея повторить что-то подобное, тогда на тех деревьях уже придется
— А ведь я слышала, что некоторым из этих выдумщиков уже досталось, — она в очередной раз слегка склонила голову набок. — Причем все так быстро получилось, они даже развернуться как следует не успели. Я все голову ломала: как такое возможно? Но когда сегодня увидела тебя, кое-что прояснилось. Кстати, как у тебя так получается: находиться одновременно и в Тени и в Эрувиле? Это такой никому неизвестный и редкий дар?
— Что-то вроде того… — хмыкнул я. — У тебя этот дар, похоже, тоже есть. Как какая-то гадость случается, так всегда на фоне мелькает твой белый хвост. Ну а что касается упомянутых тобой выдумщиков… Так с ними еще не покончено. Я бы даже сказал — это только начало. Простые пешки и исполнители еще легко отделались — они всего лишь умерли. А вот главному выдумщику не повезло. Зря он затеял эти игры.
Лютен поцокала языком и покачала головой, а потом произнесла:
— Все-таки ты злопамятный. Хотя вы, лисы, всегда такими были…
— Ты лучше скажи, зачем приперлась? — спросил я, не особо надеясь на искренний ответ.
— Так я по следу шла, — неожиданно для меня лютен сказала правду. Думал, будет юлить до последнего.
— Кошка охотилась на мышь?
— О, нет, — обнажив клыки в улыбке, покачала головой лютен. — Эта дичь поопасней мыши будет. Из-за нее, вон, какой переполох в столице случился. Может, слышал?
— Здесь каждый день какой-то переполох случается, — пожал плечами я. — За всем не уследишь.
— Тут ты прав, Лис, — кивнула лютен. — Этот город всегда был богатым на события. То никому неизвестная кузина одного маркграфа вдруг оказывается дочерью астландского короля, то пятерка боевых магов, один из которых целый авант, что были посланы убить эту принцессу, неожиданно чудесным образом погибают. Или вот теперь официальная посланница Винтервальда исчезла из особняка барона де Леви, да так, словно сквозь землю провалилась. Королевские ищейки только руками разводят: ни следа, ни зацепки.
— Вот оно как, — протянул я. — Выходит, твоя мышка — это посланница северян? Решила по доброте душевной помочь королевскому сыску?
— Что-то вроде того, — кивнула лютен, повторив мою фразу, при этом имитируя мою же интонацию. — Всегда любила разные головоломки. Правда, здесь все оказалось довольно просто. Там, где для меня всё как на ладони, для обычного смертного — тьма кромешная и неразбериха. След отчетливо привел меня в старый торговый квартал.
— И в итоге кошка сама оказалась в мышеловке, — покачал головой я. — Вот, что бывает, когда кто-то сует свой любопытный нос туда, куда не следует.
—
— Зачем она тебе? — ответил я вопросом на вопрос.
Тикка на мгновение замерла, сверля меня взглядом, а потом ответила:
— Откровенность за откровенность?
— Давай, — легко согласился я.
— Скажем так, кое-кому небезразлична судьба этой страны и его правителя. А игры северян — это потенциальная угроза и тому и другому. Теперь твоя очередь.
— Скажем так, — пришла моя очередь имитировать уже ее интонацию. — О ней тебе больше не надо беспокоиться.
— Вот как? — глаза кошки расширились. — Значит, это правда?
— Не понимаю, о чем ты?
— Все ты понимаешь, — оскалилась лютен. — Думаешь, я глухая и слепая? Уже каждому вшивому матаго в этом городе известно, что трое первородных были выпиты сильным темником. Я была в особняке барона де Леви. Там буквально смердит эманациями смерти. Выходит, северянка оказалась не такой простой, как это виделось вначале? Погоди-ка…
Лютен замерла на мгновение. Ее глаза снова стали похожи на кофейные блюдца. Даже мне было видно, что сейчас в голове кошки происходит ускоренный мыслительный процесс.
Я ей не мешал. Стоял молча, ожидая, к каким именно выводам она придет.
— Это что же получается… — наконец, заговорила она, и наши взгляды встретились. — Совет старейшин приговорил ее?
Лютен даже подалась вперед, отчего хищная лоза тут же зашевелилась и ощетинилась острыми шипами.
— Они не могли проигнорировать смерть своих, — продолжила она, не отрывая от меня глаз. — Вот почему ты сказал, что о ней можно больше не надо беспокоиться.
В этот момент я постарался изобразить на своем лице как можно более загадочное выражение. И судя по взгляду лютен — она купилась.
— И ты никак не помешал этому? — голова кошки опять слегка склонилась набок. — Ведь принцесса Астрид явно благоволила тебе. Здесь, кстати, многие уверены, что вы были с ней намного ближе, чем позволяли приличия. Что она скажет, когда узнает, что ты участвовал в убийстве ее сестры?
— Мне плевать на тех, кто снюхался с темными, — я постарался выглядеть раздраженным и злым. Ни намека на скорбь или грусть в интонациях моего голоса. — Трое моих первородных мертвы. Я слишком много вложил в них своего времени и сил.
Специально для лютен я говорил так, как должен был говорить маг, которому служат первородные вроде нее. Не как о близких мне существах, но как о слугах или рабах. Похоже, я снова угадал и с тоном, и с мимикой. В глазах Тикки я увидел то, чего добивался — полное понимание.
— А ты изменился, Лис, — задумчиво произнесла лютен, оценивающе глядя на меня. — Пробудил древнюю силу в себе, да еще и научился других инициировать. Старейшины у тебя на побегушках. Что дальше? Отправишься отвоевывать у Тени Брэйвинские пустоши? Говорят, там в центральном храме аурингов много всякого ценного осталось.