Измена. Боль моего сердца
Шрифт:
– А мама уже уехала? – переводит тему Маша.
– Да. Я её на такси отправил на поезд.
У Клавдии Степановны серьёзно заболел свёкор, дедушка Маши. Его разбил инсульт, и тёща была вынуждена вернуться, чтобы ухаживать за стариком.
Конечно, она не хотела уезжать, да и нам с Богдашей её помощь была просто необходима. Но теперь, когда я уже освоил все азы ухода за ребёнком, мы смогли её отпустить.
Я этому даже рад, потому что тёща откровенно напрягала меня во многих моментах. Чего стоило только одно её желание пеленать сына, как полено. Но тут
Но многим важным вещам Клавдия Степановна меня научила. Как купать малыша, как менять подгузники, разводить смесь и многое-многое другое, о чём я раньше, естественно, даже не подозревал.
За это ей огромное спасибо, потому что первое время я даже прикоснуться боялся к этому хрупкому созданию. Таким сынок казался мне крохотным и беспомощным.
Но постепенно я набрался уверенности в обращении с малышом, и теперь спокойно могу его и покормить, и искупать, и переодеть. Маша смеётся, когда смотрит на нас, и подкалывает меня, говоря, что когда она вернётся, то в роли беспокойной мамочки буду выступать именно я.
Пусть так и будет, лишь бы ты была рядом, хочется ответить мне, но я только улыбаюсь в ответ.
Наевшись, наш сынок засыпает, а мы с Машей продолжаем болтать о разном.
И это тоже ценно. Ловлю себя на мысли, что последние полгода мы вообще практически не разговаривали. Я всё чаще закрывался в кабинете или просто молчал, варясь в своих страхах и сомнениях, да и Маша не слишком охотно шла на контакт, видимо, чувствуя отчуждение между нами.
– Знаешь, Свят, – становится вдруг напряжённо серьёзной она. – Я забыла маме сказать кое-что важное.
– Что такое?
– Врач говорил, что на операционном столе я пережила клиническую смерть.
– Да, – болезненно екает в груди от этих воспоминаний. – К чему ты заговорила об этом?
– Я виделась ТАМ кое с кем, – поднимает глаза к небу.
Сердце сжимается сильнее и начинает тревожно барабанить от таких разговоров. Жду продолжения с мрачным лицом.
– Я видела там бабушку. Мамину маму. Она умерла давно. И мы сидели с ней на лавочке возле их старого дома, который уже снесли давно, на самом деле. Бабушка просила передать маме, чтобы она срубила берёзу, которая растёт рядом с бабушкиной могилкой. Я забыла сказать об этом, а сегодня бабушка приходила ко мне во сне и напомнила об этом.
Я не знаю, как реагировать на слова жены, но настроение темнеет. В такие вещи сложно поверить, но и не поверить невозможно. Это очень страшно на самом деле, и лишний раз напоминает, как близка была Маша к смерти, и только чудо спасло её.
– Мы обязательно расскажем Клавдии Степановне, но убрать берёзу не так просто. Обещаю, мы дождёмся лета, и я лично прослежу, чтобы дерево спилили.
– Спасибо! Ещё бабушка сказала, что мне нужно как можно скорее вернуться к сыну. Что с ним я быстрее поправлюсь.
– Надеюсь, так и будет. Это все или были ещё просьбы?
– Всё. Ещё бабушка сказала не вспоминать о плохом, но я не поняла, что она имела
Ледяной укол прошивает грудь, потому что я, кажется, понимаю, что бабуля имела в виду…
Глава 22.
Сегодня меня выписывают домой. И это точно один из счастливейших дней в моей жизни.
Выглядываю в окно – там Свят стоит с букетом. А в машине, я знаю, меня ждёт второй мой главный мужчина. Сынок.
И я тороплюсь. Мне не нравится, что Свят оставил Богданчика одного в машине, хоть муж и заверил меня, что малыш крепко спит в автолюльке.
– Так, Филатова, готова? – хмуро спрашивает врач.
Он был против моей выписки, хотел подержать меня в больнице ещё хотя бы несколько дней, но я его так жарко умоляла меня отпустить, что ему пришлось согласиться.
– Вот назначения. Всё выполнять чётко и без самодеятельности, – добавляет строго.
– Обязательно. Спасибо вам, – благодарно улыбаюсь.
– Мужу спасибо скажи, что он так заботится. И медсестру тебе организовал на дом, и врача.
– Скажу, обязательно скажу. А вас я жду теперь в гости.
– Куда ж я денусь. Муж твой меня слишком настойчиво пригласил.
Да, Свят всё организовал, чтобы мне не пришлось мотаться в больницу на капельницы и процедуры. Он у меня и правда золотой.
Теперь я лишний раз в этом убедилась. Я так переживала, что он не будет любить Богданчика, что продолжит переносить на ребёнка свои страхи о моём здоровье и будет видеть в нём угрозу. Но Свят меня приятно удивил. Я даже подумать не могла, что он взвалит на себя все заботы о ребёнке. Понятно, его вынудила ситуация, но раньше я бы скорее поверила, что он наймёт квалифицированную няню, но сам даже не попытается заменить ребёнку маму.
Наконец, меня отпускают. Спускаюсь, хочется броситься с разбега в объятия мужа, но я торможу свои порывы.
Мне нужно быть сдержаннее и осторожнее, сильные эмоции для меня все ещё опасны.
Поэтому я иду размеренно к мужу, уговаривая своё капризное сердце не стучать слишком уж часто. Но улыбаться во весь рот мне никто ведь не запрещал.
И муж улыбается в ответ. Это волшебно. Смотрю на него, и сердце всё же пропускает удары.
Сейчас Свят так напоминает того молодого пацана, который вскружил мне голову. Его озорная мальчишеская улыбка свела меня с ума, и сейчас я, кажется, влюбляюсь в него с новой силой.
Но уже не пацана. Мужчину. Заматеревшего, статного, надёжного.
Подхожу к нему вплотную. Принимаю букет со смущённой улыбкой.
– Люблю тебя, – шепчу в губы.
– И я тебя люблю. Ты даже не представляешь как.
Поцелуй в губы. Жадный, жаркий. Давно у нас таких не случалось.
– Богдаша не проснулся? – выговариваю хрипло от накативших эмоций.
– Нет. Не переживай, всё хорошо, – снова ловит в плен мои губы.
Мы замираем, пытаясь надышаться друг другом.
– Поехали домой? – всё же отстраняюсь.