Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
«Можешь полностью на меня рассчитывать. Я не допущу, чтобы с ней произошло дурное. Да и потом я буду заботиться о ее детях. Малыши — такие непоседы, а с двойней ей будет непросто. Я смогу воспитать из них настоящих драконов. Думаю, я справлюсь. Буду относиться к ним, как к своим. А потом, когда ты будешь уверен, что случайно не затопчешь их, сможешь поставить их на крыло».
Как к своим? Он собирается отнять у меня еще и детей?
В груди заклокотала злоба, опаляя огнем сердце.
«Вы с ней это
Неужели она не понимает, что Бриан собирается заменить меня?
«Нет. Я просто сказал ей, что она всегда может на меня рассчитывать. Я ведь друг не только твой, но и ее. А друзья не бросают в сложной ситуации».
«Ты этого не сделаешь!»
В контексте его благородных фраз о помощи, это звучит дико. Но я не намерен играть в непонимающего дурачка.
«Эрнан, или кем ты себя считаешь, у всех есть право выбора. Я не осуждаю твой выбор оставаться в форме дракона, а не осуждай мой. Мой выбор — быть рядом с Ясминой и поддерживать ее, не требуя от нее ничего взамен».
Бриан разворачивается и уходит, показывая, что разговор закончен.
Ясмина
Бриан заверял меня, что привел в разговоре с Эрнаном нужные аргументы, сказал, что знает друга как облупленного, и вряд ли после услышанного Эрнан решит остаться навсегда драконом. Я сомневаюсь. Этот дракон имеет мало что общего с тем человеком, которого я успела узнать. Зверю нужна свобода, по которой он успел изголодаться. На одной чаше весов я и дети, на другой — независимость от человеческой сущности. И, честно говоря, я не уверена, что первая чаша перевесит.
Дракон мне нравится. Он забавный. Мне с ним гораздо проще общаться, чем с его двуногой ипостасью. Но Эрнан должен стать цельной личностью, а не быть двумя ненавидящими друг друга сущностями.
Бриан провожает меня прямо до обрыва. Говорит, что дальше не пойдет, чтобы не злить ревнивца.
— Прости, что не сразу тебе поверил, — говорит он, прежде чем я ступаю на тропу.
— Ты был не обязан верить.
Осторожно спускаюсь, стараясь не упасть. Я теперь стала такой неуклюжей, переваливаюсь, как жирная утка.
С замиранием сердца вхожу в пещеру и вижу Эрнана, лежащего прямо на голом полу. Теперь он не устрашающий своей мощью дракон, а человек, исхудавший и мертвенно-бледный. Одежда Эрнана не выдержала стольких перевоплощений и выглядит жалкими лохмотьями.
Я подхожу, с трудом опускаюсь рядом с ним на колени и трогаю его лоб. Он тут же открывает глаза.
— Диана? — с удивлением спрашивает он.
Теперь пришла моя очередь удивляться. Неужели он не помнит ничего, о чем мы с ним говорили, когда он был в образе дракона? И где теперь сам дракон?
Киваю.
— Что ты здесь делаешь?
— Я уже несколько дней ухаживаю за тобой, — делаю попытку улыбнуться. — Не помнишь?
— Нет,
Он с трудом садится и опирается спиной о стену пещеры.
— Рад тебя видеть.
Я тоже рада, но все-таки драконом он выглядел пободрее. А теперь такой измученный, будто умирать собрался.
— Скажи, а когда ты меня нашла, я выглядел так же?
— Ты выглядел похуже. Раны были открытыми и воспаленными. Правда, был один плюс, ты не нуждался ни в одежде, ни подстилке. Зато сожрал целую корову.
Эрнан поморщился.
— Остается только поверить тебе на слово.
— Принюхайся — и почувствуешь запах от обглоданных костей. Ты сможешь дойти до дома? Эйвери очень обрадуется.
— Она знает?
Киваю.
— Я не дойду. Ощущение такое, будто все силы высосали.
— Значит, я схожу домой за одеялом для тебя и принесу чего-нибудь поесть.
— Погоди, — он вдруг ловит мою ладонь, задерживает меня. — Останься ненадолго, Диана.
Какое-то необъяснимое волнение охватывает меня. Становится неловко. Пытаюсь освободиться:
— Я лучше пойду.
— Я знаю, что тебе не особо нравился. И несмотря на это, ты не дала мне умереть. Спасибо.
Молчу. Не знаю, как реагировать на его благодарность.
— Как вы добрались? — спрашивает он.
— Как видишь, успешно. Никто не умер.
— Мне чудится, или я слышу нотки обвинения?
— Мы столкнулись с виренами в Сулейме.
— Это они? — он проводит пальцем по скуле, по тонкому красноватому шраму.
— Они.
— Это моя вина. Я должен был сопроводить вас на остров, а потом лететь в лагерь.
— Да. Это твоя вина.
— Прости, — он ловит мою ладонь и подносит ее к губам. — Я думал о тебе. На краю гибели. Лежа на льду озера Эль-Нуар.
Его признание будит в груди теплый трепет. Но мысль, пришедшая в голову, тут же действует отрезвляюще. Мне становится горько и обидно. Настолько обидно, что я не могу сдержаться.
— Странно, — холодно произношу я, — думать о едва знакомом человеке, когда дома ждет любимая женщина, а законная жена и вовсе находится неизвестно где.
— Странно, — соглашается он. — Чувства вообще вещь странная и нелогичная.
— Ты любил свою жену? — я с силой вырываю руку.
— Нет, — просто отвечает он.
И его ответ режет по живому. Хотя я предполагала, что он будет именно таким, но не могла и представить, что мне будет так больно его услышать. Почему-то хочется расплакаться, как маленькой девочке.
Но следующие его слова выбивают из колеи.
— Ты ведь тоже не любила своего мужа.
— По крайней мере, я не изменяла ему.
— Физически я изменил своей жене один раз за то, что она наставила мне рога с моим лучшим другом.