Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
А когда мы оказываемся перед входом, он судорожно сглатывает.
— Это был не дом, это была тюрьма. Видишь решетки на первом этаже? Они для того, чтобы мать со мной не сбежала. На втором этаже решеток нет. Отец знал, что мать не станет мной рисковать, как и не станет кончать жизнь самоубийством опять же из-за меня. Я все время винил мать, что она не ушла от этого мерзавца. Будто из памяти напрочь стерлись эти решетки. Я ведь больше не был здесь ни разу с тех пор, как мы уехали отсюда на континент.
Здесь жутко. Замок — как безмолвный памятник событиям, произошедшим много лет тому назад.
Я все жду,
— Мне было пять или около того. Отец в тот день был в паршивом настроении. Даже шлюх своих разогнал. Он засел в своей комнате и пил. Напился так, что у него не было сил подняться с дивана. Он валялся на нем полуголый в распахнутом халате. В одной руке у него была почти пустая бутылка, а в другой дымящая сигара. Именно таким я его увидел, когда он позвал меня, пробегающего мимо открытой двери. Он крикнул мне, чтобы я притащил ему новую бутылку из погреба, а пустой швырнул в меня. Я выполнил его поручение. Ведь я был послушным сыном. Когда я вернулся, он храпел, откинувшись головой на спинку дивана. Сигара, должно быть, выпала из его пальцев и теперь тлела на обивке. Но этого крошечного источника было достаточно, чтобы вспыхнул шелковый подол халата. Я мог бы его потушить. Я не боялся. Но тогда мне в голову пришла мысль, что если этот человек, которого я ненавидел и боялся, сейчас сгорит, то мама больше не будет мучиться. Его смерть станет нашим освобождением. Секунды мне хватило, чтобы вытащить ключ из замочной скважины. Вставить его с внешней стороны и замкнуть дверь. Я тогда наивно полагал, что выгорит только его комната, но пламя распространилось по всему замку. Мать вытолкала меня на улицу. А сама вышла позже, наверное, хотела захватить деньги и какие-то вещи. Я так боялся, что она не успеет.
Он замолкает. Смотрит требовательно, ищет ответ в моих глазах.
— Я не только отвратительный муж, но еще и убийца, и каждую ночь мне снится тот пожар.
— Эрнан… — выдыхаю я. Мне жалко того пятилетнего ребенка, пережившего чудовищную трагедию, несшего на своих хрупких плечиках такой тяжелый груз.
Что-то в этой истории не сходилось, только я не могла понять что.
— Драконы — очень сильные, — произношу задумчиво. — Что ему была та дверь? Он бы вынес ее одним махом.
— Ты пытаешься меня оправдать? — горько усмехается он. — Да ты святая женщина!
— Нет, Эрнан. У тебя сохранились воспоминания пятилетнего ребенка. Ты воспринимал все по-другому, и теперь не можешь посмотреть на те события с высоты собственного опыта. Здесь что-то не так, Эрнан.
— Все так. Я убил собственного отца. И убил бы еще раз.
— Если честно, мне его совсем не жаль. Я читала о нем в книгах в библиотеке. Он был ужасным человеком и плохо обходился с Эйвери и с тобой.
— Не боишься, что я такое же чудовище, как он?
— Мне кажется, ты себя переоцениваешь, — хмыкаю в ответ. — До чудовища тебе ой как далеко. Не сказать, что ты замечательный человек, но и чудовищем тебя даже с большой натяжкой не назовешь. И тебе не обязательно нести на плечах груз поступков своего отца. Как поступать — был его выбор. И за свои поступки ответственен только он. Его вина не перешла к тебе по наследству. Только ты сам выбираешь свой путь.
— Я его уже выбрал. Он ведет к тебе.
— Эрнан, — хочу возразить,
— Эрнан, — шепчу с ужасом и в панике хватаю его за руку, — кажется, началось.
— Ты… — в его глазах промелькнуло беспокойство.
— Именно это я и делаю, — пыхчу я.
Не успеваю опомниться, как он подхватывает меня на руки. Он такой сильный, в его руках я ощущаю себя не бегемотом, а пушинкой.
— Нам нужно как можно быстрее добраться домой и послать за лекарем.
— Он говорил, что у первородящих схватки длятся долго.
— Мы успеем, — обещает он.
Новый спазм скручивает низ живота так, что перехватывает дыхание.
Терплю изо всех сил, и лишь когда отпускает, получается выдохнуть.
Эрнан идет быстро. Тропинка узкая. Ветки хлещут меня по ногам, но я не обращаю на них внимания.
От новой вспышки боли утыкаюсь в шею Эрнана, чтобы не застонать.
— Мне кажется, схватки слишком частые, — испуганно шепчу.
— Давай полагаться на слова лекаря, — успокаивает меня Эрнан.
Мы проходим значительную часть пути, когда наступает осознание — мы не успеем.
Схватки становятся чаще и болезненнее. Терпеть их просто невыносимо, и я тихонько поскуливаю.
— Потерпи, любимая. Еще немного — и дойдем.
Врет, никуда мы не дойдем. Этот лес кажется бесконечным.
Тело корежит так, что я выгибаюсь дугой. Дыхание сбивается. Волосы на лбу намокли от пота
— Опусти меня на землю, — едва не завываю от боли.
— Еще не время, маленькая моя. Нужно добраться до дома.
— Опусти немедленно!
Мой голос звучит так страшно, что Эрнан не возражает.
Сразу же скрючиваюсь на траве, муж садится рядом.
Передышек между схватками уже нет. Боль превращается в бесконечную муку. Какое бы положение ни приняла — все одно.
— Погоди, — Эрнан снимает с себя рубаху и бросает ее на землю. — В любом случае она чище, чем трава.
Помогает мне перекатиться на нее.
— Ненавижу тебя! — рычу, кусая до крови губы. — Это все из-за тебя!
— Ты права, мне не стоило тебя сюда приводить, — соглашается он.
Знал бы он, что я имею в виду. Но он не понимает.
Я уже с трудом контролирую себя. Единственное желание — как можно скорее изгнать то, что у меня во чреве, избавиться от невыносимого напряжения там, внизу. Инстинктивно раздвигаю ноги, согнутые в коленях.
Эрнан задирает платье вверх.
— Ты уверен, что тебе стоит туда смотреть?
— Иначе я не смогу тебе помочь. Как-то в казарме мне пришлось принимать роды у кобылы. Она родила здорового жеребенка.
Бросаю на него беглый взгляд, совершенно очумевшая от боли.
— Диана, слушай внимательно. У тебя все получится. Как только почувствуешь напряжение здесь, — он прикладывает руку к животу, — напрягай мышцы еще сильнее. Тужься вниз. Будто только эта часть тела у тебя существует.
Его слова доносятся до меня словно через вату. В ушах звенит.
— Эрнан, если вдруг я не справлюсь, — вцепляюсь в его руку, вгоняя ногти в кожу, — воспользуйся ножом, зубами, чем хочешь, только достань малышей. Пусть они увидят свет. Поклянись, что позаботишься о них. Поклянись! Эрнан! — требую от него ответ. — Это твои сыновья. Ты должен спасти их, что бы сейчас ни случилось.