Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
— Я так думаю.
— То есть наши ученые, посвятившие годы исследованию виренов, ошибаются, а ты прав?
— Ни один ученый не подойдет к живому вирену. В то время как я видел их сотни, — его совершенно не смущают мои слова. Баран упертый! Он моложе меня всего на три года, но до сих пор не растался с юношеским максимализмом и горячностью.
— Я тоже видел, потому и говорю, что ты заблуждаешься.
Бриану хватает ума не спорить со мной, а перевести тему разговора.
— В бездну виренов, скажи лучше, что у вас стряслось
— Истинность стряслась.
— Тебя можно поздравить? — он распахивает объятья, искренне улыбаясь. — Завидую тебе.
Отстраняюсь. Неужели по мне не видно, что я этому не рад.
— Не стоит поздравлять. Это проклятье, а не дар судьбы.
— Не понял. Я бы все на свете отдал, чтобы меня дома ждала моя единственная. Наконец появилась бы причина возвращаться с поля боя, — на его лице появляется мечтательное выражение.
— У меня эта причина есть. Лилия. И мне никто другой не нужен.
— Великая Богиня лучше знает, кто подходит к тебе.
Мне не нравится его назидательный тон. Вздумал меня учить?
— Тебе просто промыли мозги. Богиня лишает нас выбора, — говорю и вижу в его глазах несогласие с каждым моим словом.
— Твой выбор может быть ошибочным. Мы не знаем всего.
— А я не хочу, чтобы меня лишали даже права на ошибку, — я залпом выпиваю содержимое бокала и едва сдерживаюсь, чтобы не раскрошить хрупкое стекло в кулаке.
— Ты видел ее?
— Еще нет. Знаю, что она из монастыря.
— Монахиня? Но ведь они дают обет безбрачия.
— На это единственная надежда. Мне хотелось бы оставить все по-прежнему.
Бриан хмурит брови и, постукивая пальцем по наполненному бокалу, задумчиво изрекает:
— А если она послушница?
— Все равно все будет так, как мы привыкли. Для всех Лилия останется моей женщиной, а эта… родит ребенка и может быть свободной.
Бриан мрачнеет:
— А о девчонке ты подумал? Если ей это не понравится? Разорви связь, не губи ей жизнь.
Легко сказать. Я бы с радостью это сделал, если бы не одно но. Прошение подается непосредственно императору. Причины для такого решения должны быть очень вескими. И даже если вдруг мне повезет и прошение удовлетворят, то меня тут же лишат звания, титула и всех дарованных за заслуги перед империей земель. Крест на карьере, крест на привычной жизни.
— Думаешь, там, в Совете все такие же моралисты, как ты? Для них важнее появление еще одного дракона, чем судьба какой-то истинной.
Глава 4. Инициация
Ясмина
Неделя перед свадьбой проходит в волнительном ожидании. Мне страшно. Я боюсь не понравиться моему будущему мужу. Мне кажется, я уже успела это сделать. Иначе почему он не счел нужным хотя бы познакомиться со мной? Я многократно прокручивала в голове момент нашей встречи и пришла к выводу, что он остался мной недоволен. На мне огромная ответственность,
Я не знаю, как быть женой. Тем более хорошей. Меня готовили к другому.
Вдруг я не смогу его полюбить?
Мать-настоятельница говорила, что я уже люблю его, просто пока не понимаю этого. Прислушиваюсь к сердцу — и не нахожу того сильного чувства, что должна испытывать. Может, я бракованная? Неправильная истинная? Если я поделюсь своими сомнениями с мудрейшей Айседорой, поймет ли она меня? Или снова скажет, что я все выдумываю?
Единственное, что я могу сказать об Эрнане Морригане, он мне не противен. Он красивый… намного красивее тех мужчин, что я видела до того, как стала послушницей. Но он совершенно чужой. Я не чувствую связи с ним.
Настоятельница говорит, что так бывает. После того как богиня засвидетельствует наш союз, все изменится. Хотелось бы в это верить.
Была бы Тала, я бы ей рассказала о своих страхах, не переживая, что она осудит меня. А теперь я совсем одна.
Тетка прибыла прямо в день совершения обряда. Мудрейшая Айседора по пути в беседку, где ожидала меня тетушка, рассказала, что Эрнан оплатил дорогостоящий портал, чтобы моя единственная родственница присутствовала во время церемонии. Я настолько отвыкла от тетушки, что не знаю, как себя вести. Настоятельница оставляет нас наедине, а я переминаюсь с ноги на ногу, не решаясь заговорить. За восемь лет Амалия изменилась, она раздобрела, округлилась, в волосах появились белые пряди. Но платье на ней было тем же самым, что она надевала по торжественным поводам с тех пор, как себя помню. Когда платье становилось тесным, тетушка увеличивала его размер, вшивая по бокам полоски ткани. Теперь этих разноцветных вставок значительно прибавилось.
Ситуацию спасает сама тетушка. Она бросается ко мне и сгребает в объятья.
— Выросла-то как! Такая красавица стала, — приговаривает она, прижимая к своей пышной груди. — Я так рада, так рада за тебя! Всегда знала, что ты особенная!
— Ты всегда говорила, что я бестолковая, — сдавленно бормочу в ответ.
— Не помню такого. Ну а вообще одно другому не мешает.
Наконец отпустив меня, она спрашивает:
— Жених-то хорош? Понравился тебе.
Пожимаю плечами.
— Я его и не рассмотрела толком. Мы виделись мельком.
— Это что ж такое? — возмущенно ахает она. — Вы должны были познакомиться, поговорить, узнать друг друга.
— Наверное, в этом нет смысла. Если все и так предрешено.
— Все равно не по-людски это. Мог бы и проявить уважение, поухаживать за тобой. Все-таки не каждый день замуж выходишь. Что за мужик? Сухарь какой-то.
— Тетушка, не надо, — мне неприятно, что она осуждает моего будущего мужа.
— Ладно, у богачей свои причуды, — машет она рукой. — А этот еще и дракон. Смесь бульдога с носорогом.