Измена. Игра на вылет
Шрифт:
Только если поехал к ней домой.
Что может быть подлее, чем это?
Но думать об этом сейчас не было никакого смысла. Главное, чтобы с ней не случилось ничего непоправимого.
Еду к ней, чувствуя, как внутри меня всё сжимается от страха и гнева.
Я каждый день интересовалась её самочувствием, и возможно, он это слышал. Она чувстсовала себя отлично, но это не отменяло приём жизненно важных лекарств.
Он знал, что у мамы слабое сердце, как и знал, что волновать
Он рассказал ей всё. Всё, что происходит в нашей жизни и что я так тщательно скрывала, желая беречь её здоровье.
Подъезжаю к её дому, возле подъезда уже стоит карета скорой помощи.
Маму как раз выносят на носилках. Она без сознания. На миг мне становится страшно, что я опоздала.
– Здравствуйте, Марта Викторовна, – замечает меня подбегающий знакомый фельдшер Иван.
– Иван! – сама навстречу бросаюсь я к нему, едва сдерживая слёзы. – Как её состояние? Только скажи мне правду, прошу!
– Стабилизировали, – выдыхает удовлетворённо, но его лицо напряжено. – Ситуация не очень приятная. Думаю, скорее всего, придётся оперировать. Я, конечно, не кардиолог, но, Марта Викторовна, уверен, меры нужно принимать срочно.
– Куда вы её везёте? – спрашиваю, чувствуя, как мой голос дрожит Мне нельзя раскисать, жизнь моей мамы для меня важнее всего остального в этом мире в данную минуту.
– Наверное, в нашу городскую. А там уж вы с коллегами решайте, как дальше двигаться.
Киваю, смахиваю слёзы и мысленно благодарю, что успели.
Сосед вовремя сориентировался вызвать скорую, а уж после скорой сразу набрал мне.
Я не прощу этого своему мужу. Никогда. Он перешёл все границы. Он пошёл на самое подлое, что только можно было сделать. И теперь он пожалеет об этом. Я пока не знаю, как, но он обязательно пожалеет.
Глава 35.
Глава 35.
Моей маме необходима операция, причём в ближайшее время, именно поэтому её скоро повезут в областную больницу. А пока я сижу среди своих коллег в той больнице, в которой работала до открытия клиники.
Анализирую, что я лично могу сделать для неё. Там я знаю нескольких врачей, которые обещали мне помочь. Я набрала уже всем, кому, возможно, и каждый проникся моей бедой как своей, обещая сделать всё возможное, чтобы спасти её.
Хочется плакать от отчаянья, но я не позволяю себе теперь. Я отключила все свои чувства, предупредив коллег в клинике о своей беде и сосредоточившись на маме.
Замечаю входящий от Воронова.
– Александр Николаевич, – еле слышно отвечаю ему.
– Что с вами? – теряется.
– У меня большие проблемы, я пока не могу разговаривать.
–
А мне хочется закричать: да какая разница где я?! У меня беда, отстаньте от меня все! Как я устала от вашего семейства, если бы все только знали!
– Я в больнице, – выдавливаю из себя. – В той, что работала до клиники.
– Буду в ближайшее время.
Не могу ничего ответить на это, поражённая тем, что он только что мне сказал.
А он зачем приедет? Я не звала.
Странная ситуация получается между нами. Мы вроде с ним и не друзья, не враги, и вообще непонятно кто друг другу, но приедет зачем-то ...
Признаться, всё это время, пока его дочь живёт у нас, я где-то на подсознательном уровне ждала от него какого-то подвоха, думая, что он не сдержит слово, и разблокирует карточки своей дочери, но он держался.
Я неоднократно слышала, как она скулила и рассказывала своей матери по телефону, о том, как ей тяжело живётся без денег, и она умоляет мать повлиять на отца.
И честно думала, что бывшая жена его уговорит уступить, но Воронов оказался кремень.
Возможно, и неплохо, что он приедет. Мне бы его решительности, стойкости, чёткости действий.
– Марта, – слышу рядом знакомый голос, – здравствуйте.
Оборачиваюсь, передо мной стоит Воронов и очень тяжело дышит, словно он бежал стометровку.
Киваю, не в силах что-то сказать, и смахиваю очередную слезу.
Он, ничего не говоря, просто притягивает меня к себе и крепко обнимает.
Я молча принимаю эти объятья, и, кажется, они меня сейчас жизненно необходимы.
Проходит всего не больше минуты, а мне она кажется вечностью.
Но самое неожиданное, что мне не хочется его оттолкнуть, и я ощущаю себя словно в море абсолютного спокойствия.
– Всё наладится, – говорит мне, и я киваю.
Через несколько часов мою мамочку переводят в кардиологическое отделение областной больницы.
Мы с Вороновым едем следом за скорой. Он даже не предлагает мне добираться самой. Просто берёт всё в свои руки, видимо, как привык.
Александр Николаевич молча забирает ключи от моей машины и отдаёт их охраннику. Следом Воронов уже открывает дверь своего внедорожника, кивает мне, приглашая в салон. Без лишних слов.
В приёмном отделении нас встречает заместитель главного врача. Мы знакомы с ним давно. Я приглашала его к нам работать, но он отказался.
Я сразу к нему:
– Оперировать кто будет?
– Редковский Антон Альбертович. – Врач смотрит на меня внимательно. – Вы знаете его?
Пытаюсь вспомнить, фамилия, кажется знакомой.