Измена. Наследник для дракона

Солт Елена

— Брось, это всего лишь чай. Гибискус, помнишь? Он восполнит твои силы, а то ты что-то побледнела.

— Благодарю, нет, — качаю головой, прячу руки за спину. — Я ведь сказала, что не хочу.

— Жаль, — Шэлдон ставит чашки на край стола, пододвигает к нему два стула. — Так странно, Софи.

Он садится на один из стульев, опирается на стол локтем и смотрит на меня с неприкрытой тоской.

— Почему мне кажется, что ты мне не доверяешь, а? После всего, что я для тебя сделал? Но раз так, то и я не могу тебе доверять насчёт обещанного

поцелуя. А если доверия нет, то какой смысл в нашей сделке?

Смотрю на него. Кусаю губы. Проклятье. Знает, на что давить и что выхода у меня нет. Вытираю о юбку вспотевшие ладони. Делаю длинный выдох. И медленно пересекаю комнату.

Стук каблуков по каменному полу кажется оглушительным и эхом отлетает от стен к высокому потолку.

Смотрю на две совершенно одинаковые чашки с алой жидкостью. Чувствую на щеке пристальный взгляд Шэлдона.

— Выбирай, — делает приглашающий жест рукой.

Подхожу ближе, но сесть не спешу.

Облизываю губы и выбираю чашку, которая ближе к нему. Хочется плеснуть напитком ему в лицо, чтобы стереть насмешливую улыбочку. Просто поразительно, как быстро всё перевернулось с ног на голову.

Он берёт свою чашку двумя пальцами, оттопыривает мизинец, шумно прихлёбывает, наблюдая за мной.

Мне не остаётся ничего, кроме как тоже сделать глоток.

— Пей всё, — приказывает он. — Тебе нужны силы, если хочешь увидеть сына.

Бездна! Кажется, это предложение, от которого нельзя отказаться.

Язык обволакивает фруктовой кислинкой, от которой чуть сводит зубы. Выпиваю до дна. С громким дзиньканьем демонстративно возвращаю чашку на блюдце, внутренне мечтая разбить его к Бездне!

— Доволен? — развожу руками. — Теперь ты отведёшь меня к Ленарду?

Шэлдон не двигается с места. Замечаю, что его чашка почти не тронута. Сглатываю, тревожно оглядываюсь на дверь. Веки становятся тяжёлыми, а ноги ватными.

Так и знала… Проносится в уплывающем сознании, и я оседаю в цепкие мужские руки.

18. Самое дорогое

Софи.

Сквозь вязкий тягучий сон чувствую кислый привкус во рту. Кажется, ещё ночь. Ленард спит. Голова будто свинцом налита. Похоже, была тяжёлая ночка…

— Вообще не понимаю, откуда она нарисовалась! — шипит во сне смутно знакомый женский голос. — Ты обещал, что она не вернётся!

Ей что-то отвечает мужской, но я не могу разобрать отдельных слов, только невнятный бубнёж.

— Плевааать! Ты обещал! О-бе-щал! — женский голосок срывается на визг. — Зачем только я тебе поверила? Зачем ввязалась во всё это?

Снова мужской бубнёж. Я начинаю медленно выныривать из сна. Лежу на животе. Подо мной что-то пушистое и мягкое, похожее на меховое покрывало. Пальцы перебирают тонкие ворсинки. Пахнет овечьей шерстью.

С трудом разлепляю глаза. Я в незнакомой квадратной комнате. В углу письменный

стол, на краю которого примостился пузатый бело-жёлтый круглый ночник. Помимо кровати здесь три высоких, до самого потолка, стеллажа, забитых коробками и странного вида артефактами. Верхние полки тонут в темноте.

Ощупываю себя: я в том же, в чём была, в платье, только ноги босые.

Через пару метров от кровати очертания двери, из-под которой льётся тусклый свет

— Не надо меня успокаивать! Какая мне разница, что она не сама испортила блокиратор? — продолжает истерить женщина. — Значит, это ты виноват, что не сбросил её ушлую мамашу с обрыва в тот день! Раз всё из-за неё!

О чём они? Обо мне? Причём тут блокиратор? И мама причём?

Снова бубнит мужской голос. Я сажусь на кровати. Сдавливаю виски, спускаю ноги на пол. Ступни холодит шершавый камень с неровностями. С трудом удерживая равновесие, тихонечко крадусь к двери. Прислоняюсь ухом к дверной щели, задерживаю дыхание.

— Зря ты приехала! — теперь я ясно слышу, что мужской голос принадлежит Шэлдону, вот только сейчас он звучит категорично и зло. — Нас и так обложили со всех сторон, а теперь и вовсе в столице план-перехват.

— Увези уже эту курицу с глаз долой! Спрячь так, чтобы он не нашёл! Сделай, что обещал!

— Увезу, — рычит недовольно. — Терпения наберись! Сама видишь — сейчас соваться куда-то гиблое дело! Лорд Увас не может покрывать нас вечно, за тайной канцелярией и так наблюдают из полиции. Будто что-то знают! Я не стану тупо подставляться! Мне ещё надо сбыть товар. Самый сочный кусок. Думаешь, я захочу просрать его? Хрена с два!

Возмущённое женское цоканье и вздох, затем недовольное:

— Сколько?

— Я не знаю… Месяц, пока всё не уляжется…

— А потом? Вы уедете? — настаивает женский голос, который я всё никак не могу узнать. Знакомый, но чей. — Втроём с крысёнышем, я надеюсь?

— Нет, только я и Софи. На мелкого у меня другие планы. Если ты понимаешь, о чём я.

Наступает пауза, затем они оба злорадно хихикают. По спине бежит капелька ледяного пота. Это… что? Они сейчас о моём Ленарде?

— Всё-таки получилось? — хмыкает женщина.

— Угу, на Софи сработало. Осталось намешать партию, сбыть подороже, и валить.

— Если б не эта курица, мог бы спокойно работать дальше и быть в шоколаде. Аналогов ведь нет, я так понимаю?

— Нет, но и ящика драконят у меня тоже нет! — в голосе Шэлдона раздражение. — Только один, и он не бездонный! Скоро закончится!

— Да, не сообразила, не рычи так! Значит, уедете… Послушай, я вот всё думаю. Ладно, эта дура не понимает своего счастья. Но ведь остальные не такие? Большинство ссут кипятком, когда видят на себе метку истинной.

— И истинные, и сами драконы, — хмыкает Шэлдон. — Последние могут сильно расстроиться, если их истинная вдруг пропадёт. Бесследно. Пшик, и нет её! И заплатят бездну баблища, чтобы снова её вернуть. Так что…