Измена. Первая любовь предателя
Шрифт:
Сижу, как на иголках, положив ногу на ногу.
— Вам принести вазу для букета? — интересуется официантка, с завистью посматривая на мои розочки.
— Да, — кивает Царицын.
Опускаю взгляд, когда официантка удаляется. Ладони потеют.
— Даш, я в своем письме не врал, — заявляет Рома. — Ты и правда моя первая и единственная любовь. А все, что связано с прошлым — ошибка. Большая и досадная ошибка.
Качаю головой и слабо улыбаюсь.
— Твоя ошибка, кажется, от тебя ребенка ждет, — с досадой
Даже если Милана с Настей в сговоре и плетут против моей семьи паутину лживых интриг, это никак не умаляет всего произошедшего. Пусть Рому и подтолкнули на предательство, он же мог думать своей головой, а не бросаться в омут по имени Настя!
— Я ей не верю! Даш, ну какой ребенок? Я ничего не помню, что было между мной и Настей. Если уж я ужрался алкоголя до такой степени, что на ногах стоять не мог, то как у меня член работал?
Я прищуриваюсь.
Неужели будет меня обманывать и отпираться, что не изменял? Почему нельзя просто сказать все как есть?
Разве мы не для этого встретились?
— Я хочу, чтобы ты был со мной честен, Ром, — требовательно прошу я. — Никакой лжи! Иначе наша встреча не имеет смысла.
— Свидание, — поправляет Рома, скашивая губы в невинную улыбку. — У нас свидание.
Мысленно усмехаюсь и взгляд отвожу в сторону.
Свидание после всего, что случилось…
— Ну, допустим, в отеле ты действительно был не в состоянии загнать Насте во все щели…
— Что за выражения? — оскорбленно выпаливает Рома. — Фу, Даш! Отвратительно!
— Отвратительно — это то, что ты пытаешься от меня скрыть кое-что! — гневно выплевываю я.
— Мне скрывать нечего, — качает головой упрямо.
Официантка появляется возле нашего столика с вазой в руках. Ставит ее на стол, и Рома заботливо погружает в воду мой букет.
— Что будете заказывать? — дежурно улыбается молодая девица.
— Стейк средней прожарки и хорошее вино.
Я прикладываю пальцы к мочке уха и нервно кручу сережку в пальцах, уткнувшись в меню.
— Мне салат с томленной уткой и… и коктейль. Вот этот, — указываю пальцем в красивую картинку.
Официантка быстро все записывает и, кивнув головой, удаляется от нашего столика.
А я тяжело вздыхаю и откидываюсь на спинку удобного кресла. Устремляю в мужа прямой и тяжелый взгляд.
Предатель!
Еще и отпирается…
И говорит, что скрывать ему нечего!
Мне вновь становится мерзко, даже холодок скользит по коже. И в животе сжимается тугая пружина. Если Рома продолжит мне врать, то никакого разговора у нас просто не получится. Я встану и уйду.
Да, он что-то зацепил в моей душе своим письмом. Напомнил, что когда-то мы очень сильно друг друга любили и сходили с ума от густой нежности, слепой страсти. И чувства были, как наваждение. Переплетенные с романтикой, с
У нас была красивая история. У нас было крепкое супружество.
А сейчас…
— Ну что ты так смотришь, Даш? — шепчет Рома, невозмутимо смотря мне прямо в глаза.
— Хочешь сказать, что ты с ней не спал? — приподнимаю брови с вызовом.
— Да. Я с ней не спал, — руками разводит и скалится.
Я цокаю языком и собираюсь встать из-за стола, чтобы просто уйти. Слушать не хочу эту ложь.
— Ты куда? — Царицын поднимается с места вслед за мной.
— Я просила мне не врать!
У меня в груди полыхает праведное пламя ненависти. И с чего я решила, что Рома будет со мной откровенным? Что все расскажет, попросит прощения…
Он опять мне врет! Прикрывает свою жопу грубой ложью! Будто я не знаю…
— Я тебе не вру! — муж хватает меня за руку.
Чувствую на себе взгляды людей, проникающие под кожу.
— Я нашла в нашей с тобой спальне сережку Насти! — сквозь зубы цежу я, вырываю ладонь из руки Ромы. — Ты трахал ее в нашем доме! В нашей постели! — повышаю голос.
Плевать, что люди все слышат. Пусть. Им будет, что обсудить, а мне терять нечего.
— Что, козел, опять скажешь, что не изменял? — победно выдыхаю я, скрестив руки под грудью.
Глава 48
— Это не Настина сережка! — произносит Рома.
Смотрит на меня таким взглядом, что мне не по себе становится.
Это же получается, он еще любовниц имеет, помимо своей бывшей? Вот же сволочь!
Я уже собираюсь охнуть от возмущения, как Рома делает шаг ко мне.
— Это сережка моей матери, Даша! — выдыхает мне прямо в лицо.
— Чего? — недоверчиво фыркаю я. — Ром, ну это уже слишком…
— Она потеряла сережку, когда ездила в наш дом и вызывала клининг.
Ярость уходит, и желание стукнуть Рому по лицу быстро рассеивается в воздухе, но тугая пружина недоверия так и скрипит внутри меня.
— Я тебе не верю, — шепчу я. — Опять врешь, Царицын?
— У тебя с собой эта сережка? Сфоткай, отправь маме.
— Ага, конечно! Аграфена Григорьевна тебя прикроет и тоже мне соврет, что это ее сережка!
— Даша, никто тебе не врет! Хватит подозревать меня в том, чего я не делал!
Я застываю, как вкопанная. И сердце удары пропускает, и ладони покрываются красными пятнышками от нервов.
— Ну смотри, Царицын, если ты меня опять обмануть хочешь, тебе никакие романтичные записки не помогут! — скалюсь я, зарываясь в сумке.
Достаю сережку из своего кошелька и телефон. Быстро делаю фото, после отправляю его Аграфене Григорьевне с припиской «это ваше?».
Пульс шумит в ушах, пока жду ответ. Вряд ли моя свекровь уже спит.