Измена. Право на истинную
Шрифт:
— Я так рада, что вы вернулись…
А после кидается к шалашу. Срывает одеяло и возвращает его на кровать. Затем решительно бросает к нему подушки:
— Вот так.
Подводит меня к кровати, укладывает и накрывает меня с волчатами одеялом. Гладит по голове, а затем и вовсе целует в висок. Вот это да. Моя служанка, которая всегда держала со мной дистанцию, внезапно проявила ласку и дружескую симпатию.
— Я скучала. Если бы вы не вернулись, то я с вами бы в лес ушла.
— Зачем?
— Жила бы в хижине отшельницей и ждала бы, что однажды
— Пришлось бы прибегать с зайчиком, — вздыхаю я, — а то отшельница бы умерла с голода.
Лида смеется сквозь слезы, шмыгает и убирает локон волос за мое ухо.
— И… Ивар… вернулся… Да? — тихим и слабым голосом спрашиваю я.
— Да, он первым и вернулся, — отрешенно отвечает Лида, — и только потом вас охотники с сыновьями притащили. И вы некоторых хорошо так погрызли.
Ивар сдержал свои угрозы, что вернется в самый внезапный и неожиданный момент. Странно, что на цепь не посадил, как обещал мне в том разговоре в карете.
— И, наверное, выгонит он меня, — шепчет Лида.
— Почему?
— Я ему лишнего наговорила, — отвечает едва слышно. — Была очень резкой, грубой и честной, но…
Муторно. Ко мне вернулись мои воспоминания о его предательстве. Яркие, сочные и во всех подробностях. Одно дело на словах узнать, что твой муж имеет с чародейкой связь, а другое — увидеть все своими глазами. Закрываю глаза, прижимаю себе ворчливых волчат и выдыхаю. Мне сейчас не об интрижке Ивара надо думать, а о сыновьях, которые тыкаются в меня холодными носами и сердятся. Кажется, это мама, но какая-то другая. Где теплый мех, где язык и ласковый рык?
— Маленький ежик засыпает в лесу, — шепотом запеваю я с закрытыми глазами.
Есть, конечно, в волчьей жизни своя волшебная и дикая романтика, но моя волчица не смогла удержать возле себя Лунного Когтя и теперь, когда очнулась, беготня по лесу под звездами и луной не так меня манит. Я хочу услышать крики своих детей, коснуться их пальчиков, увидеть их улыбки и дать имена.
И не так я хотела стать матерью. Пробыть в беспамятстве, родить волчат и потом вернуться в слезах и криках, обожженная темными воспоминаниями. И меня впереди ждет встреча с Иваром. И раз он не отпустил злую волчицу с волчатами в лес, то не намерен отказываться от сыновей. Да, он меня не любил и я для него была обузой, однако он желал наследников.
Я могу сейчас вновь уйти под тень волчицы, чтобы у его сыновей и шанса не было стать оборотнями, но меня накажут за мое упрямство. И имею ли я право лишать своих крошечек отрастить пухлые ручки и ножки? Кем я тогда буду? Идиоткой, которая станет мстить мужу через детей?
— Укрылся листочками, — шепчу в темноте, сдерживая тихой колыбельной волчицу, — и сладенько спит…
Сквозь сон слышу, как Лида просит ее выпустить, как поскрипывает дверь и как шушукаются обеспокоенная стража. Когда она шепчет, что госпожа вернулась, я улавливаю в их выдохах облегчение, но с поста своего не уходят, ведь лишь от Альфы должен поступить приказ оставить леди и ее
Меня будит покряхтывание, которое перерастает в рык и громкое поскуливание, которое дрожит болью и страхом, и затем раздаются надрывные крики и возмущенный плач. Я сама вскрикиваю, потому что судороги первого оборота перекидываются и на меня.
В окна бьет солнечный свет, и сбрасываю одеяло. На мятых простынях лежат пухлые малыши с белой шерсткой на ушках и щечках. Орут, открывая рты, сучат ножками и по их щекам текут слезы.
— Милостивая Луна, — в дверях стоит Лида с подносом, — это случилось… — округляет глаза и смеется, — случилось! И орут-то как! Один громче другого!
Глава 29. Я пытался
— И каково оно, — хрипло спрашивает Вестар, — быть отцом.
Это забавно, что в момент растерянности и дикой усталости я спустился в подземелье к брату, которого запер на тяжелый замок. С удобствами, конечно, запер. В его камере и кровать с простынями, бархатные подушки, свечи в изящных подсвечниках, ковер и даже гобелен на стене. Хотел его кинуть в тесную и темную каморку, но решил, что вся эта роскошь будет для него издевкой.
— Раз молчишь, то тебе роль отца не очень, да? — Вестар сползает с кровати на ковер.
— Я еще не понял.
— В смысле не понял? — переворачивается на спину. — Что там понимать-то?
— Они могут остаться волками…
— Отшлепай их по пушистым жопкам и поставь в угол, — Вестар хмыкает. — Точно тебе говорю, сработает. Хотя… вот со мной не сработало. И не сработает, Ивар.
— Я тебя отсюда не выпущу, пока мозги на место не встанут.
— Слушай, я же извинился, — бубнит он. — Ну, хотел взять тебя на слабо, поиздеваться чуток, но… искренне сожалею, что пошел против тебя, Альфа.
Ни черта он не сожалеет. Голос пусть и уставший, но все равно полон насмешки и надменности. Скоро, возможно, уже этой ночью его начнет ломать. И он тоже это знает.
— Слушай, давай ты меня выпустишь и я не буду отсвечивать?
— За твою шкуру переживает дедушка, — приваливаюсь спиной к толстым холодным прутьям. — Ты его любимчик.
— А ты себе уже выбрал любимчика? Или ты совсем решил пойти вразнос и никого из своих сыновей не любить?
— Ты несешь полную ахинею.
— Но я восторгов так и не услышал.
Какой тут восторг, если я совершенно не понимаю, как быть отцом. Да, я знал, что у меня будут дети, но появились они не так, как я ожидал. Илина не мельешила перед глазами с животом, не приставала ко мне, чтобы я его погладил и почувствовал, как толкается ребенок. Ничего этого не было, и у меня не было времени осознать, что моя жена беременная.
Илина в своей приторной манере подготовила бы меня к тому, что родит мне наследников. Засыпала бы в моих объятиях, выбирая имена, и мурлыкала бы о том, что они будут похожи на папу, но ничего этого не было. Мне вручили волчат постфактум.